Тропинка временами петляла, но, похоже, мальчики знали, куда надо ехать. Более двух часов они ехали по лесу, когда наконец показались развалины старого монастыря с единственным оставшимся в целости крестом на одной из разрушенных башен. Филипп уверенной рукой направил лошадь, огибая развалины с левой стороны. Едва они оказались у западной полуразрушенной стены, их взгляду открылось маленькое озеро. На берегу озера горел костёр, возле которого сидели два мальчика. Завидев их, они принялись махать руками и кричать:
– Филипп! Одо! Антуан!
В ответ с лошади Филиппа раздалось ответное приветствие.
– Таньги! Гийом!
Через мгновение все пятеро мальчишек обнимались, шумно хлопая друг друга по плечам. В воздухе зазвенел мальчишеский смех. Едва первое впечатление прошло, мальчишки чинно расселись вокруг костра, как видимо делали не раз, сбегая из дома, и между ними завязался оживлённый разговор. Первым заговорил Филипп.
– У меня есть такие новости, не поверите, – возбуждённо рассказывал Филипп своим друзьям, – отец направляется в Париж и меня с собой берёт. Я увижу короля и королеву, говорят, она очень красивая, – добавил Филипп, подразумевая королеву.
– И ещё она развратная, – добавил худенький мальчик с горбинкой на носу, Таньги дю Шастель, – я сам слышал как наш кюре это орал.
– Кюре как выпьет, так всех развратниками и богохульниками называет, но королева достойна уважения, хотя и не стоит того. Так говорит мой отец, – важно заметил Филипп.
– А ты надолго уедешь, Филипп? – спросил Одо де Вуален. Он из всех пятерых был самого маленького роста, и поэтому всегда становился на носки, находясь рядом со своими друзьями.
– Надолго, – важно ответил Филипп, который на самом деле и понятия не имел, что ответить на этот вопрос, – может, на несколько лет, а может, и больше, – добавил он для пущей важности.
– Но ты ведь обещал, – закричал Антуан де Вандом. Он был одного роста с Филиппом, но немного полнее него.
– Да, ты обещал, – повторил Гийом Ле Крусто, самый высокий из всех, с бледным лицом.
– Ты обещал, обещал, – мальчики со всех сторон набросились на Филиппа.
– Хорошо, хорошо, – Филипп замахал руками, отбиваясь от назойливости своих друзей, – я обещал и, как человек чести, – выполню своё обещание.
– На колени, – скомандовал Филипп.
Все четверо бросились на колени и устремили торжественные взгляды на Филиппа. Филипп поднял с земли ветку и подошёл к первому из четырёх коленопреклонённых мальчиков. Возникла короткая тишина. Все пятеро мальчиков осознавали торжественность момента. С важностью, которой, несомненно, позавидовал бы и сам граф д'Арманьяк, Филипп начал говорить.
– Мы на поле боя. Каждый из нас возглавляет сотню рыцарей. Нас всего пятьсот, а англичан – пять тысяч. Врагов в десять раз больше, но наша храбрость и отвага настолько велики, что мы одерживаем великую победу. И в честь этой победы – я, ваш сеньор, – граф д'Арманьяк, де Родез, де Фацензак, герцог де Немур, – Филипп положил ветку на плечо первого мальчика, – тебя, Антаун де Вандом, посвящаю в рыцари!
– Тебя, – Гийом Ле Крусто, посвящаю в рыцари!
– Тебя, – Одо де Вуален, посвящаю в рыцари!
– Тебя, – Таньги дю Шастель, посвящаю в рыцари! Тишину Бретюнского леса разорвал стройный и громкий хор мальчишеских голосов:
– Гордость и Честь!
– Слава и Доблесть!
– Бесстрашие и Отвага!
– Вот девиз д'Арманьяка!
Глава 3
ТУЧИ НАД ПАРИЖЕМ
Ровно через три дня после описанных событий граф д'Арманьяк в сопровождении супруги и сына, а также сотни рыцарей, прибыл в Париж. Разместив семью и своих людей в доме на улице святой Виктории, граф без промедления отправился с визитом к своей сестре. Граф застал свою сестру в гостиной в весьма плачевном состоянии. Герцогиня была в траурном платье.