Я вошел в здание, где меня ждал изящной формы металлический вагончик, который был уже полон путешественниками на орбитальную станцию. Вагон герметически закрылся, въехал в небольшое помещение, послышалась работа вакуумных насосов, откачивающих воздух в помещении. Затем открылся шлюз входа в вакуумную трубу магнитной дороги, которая поднималась по склону кратера Олимп на высоту двадцать шесть с половиной километров, где уже господствует космос.
Внимание, произнес командир летательного аппарата, на высоте двадцать шесть километров пятьсот метров наш аппарат приобретет первую космическую скорость. Время разгона двести пятнадцать секунд, ускорение полтора g, расстояние до выхода в космос триста пятьдесят километров.
Прошло три с половиной минуты, и пассажиры почувствовали облегчение, искусственная сила тяжести прекратилась. Наступила невесомость. Аппарат вышел на орбиту вокруг Марса со скоростью чуть более трех километров в секунду. Через час корректировки движения он пристыковался к орбитальной станции, похожей на ежа, у которого вместо игл в разные стороны торчали сигарообразные тела космолетов тактического назначения.
Знакомство с капитаном орбитальной станции, обед в благоустроенной столовой для персонала, кратковременная прогулка по обширным отсекам и вот, наконец, объявление диктора. «Гражданин Громов, ваш вылет к спутнику Юпитера Ганимед через тридцать минут. Просьба явиться на посадку в межпланетный космолет К-318».
Я нажал кнопку вызова транспорта на пульте. Небольшая тележка беззвучно подкатила ко мне и на мягкой магнитной подушке покатила к указанному месту. Мимо пролетали рабочие места исследовательского сектора с многочисленными телескопами инфракрасного, оптического, ультрафиолетового, радиодиапазонов, установки регистрации рентгеновских и гамма-излучений. Затем тележка выкатилась в царство роботов, совершенно не похожих на людей, несмотря на высокий искусственный интеллект. Эти крабовидные, длиннорукие, круглые и квадратные образования паяли, резали металл, собирали сложные конструкции двигателей космолетов. Здесь была ремонтная база, обслуживающая космический флот Марса.
Вскоре нагромождение металлических конструкций сменилось ярким искусственным освещением. Тележка несла меня по агротехническому комплексу. Справа и слева расцветала буйная растительность оранжерейного хозяйства. Далее животноводческий комплекс с искусственной гравитацией в виде вращающегося цилиндра с внушающим уважение радиусом Наконец, орбитальный космодром.
Я вошел в космолет, поприветствовал немногочисленных пассажиров и устроился в отведенное мне раздвижное кресло. Среди пассажиров оказалась группа детей, возвращающихся на свою родину спутники Юпитера Ганимед и Европу после увлекательной экскурсии по родине человечества Земле. Я заметил некоторое оживление в среде ребят, шушуканье, и вслед за этим десять пар глаз с любопытством уставились на меня. Один из ребят, самый шустрый, не выдержал и спросил:
Вы Андрей Громов?
Да, Громов.
Мы вашу голограмму видели в планетарии. А наши родители строили ваш корабль. А вы действительно улетаете на всю жизнь?
Да, улетаю. Но надеюсь вернуться.
А вы нам расскажете у нас дома о вашем путешествии?
Если будет время, расскажу.
В этот момент раздался голос командира космолета.
Внимание! Командир и экипаж приветствуют вас на борту космолета К-318. Цель полета спутник Юпитера Ганимед. Ускорение 0,5 g, разгон десять часов, полет по инерции со скоростью сто восемьдесят километров в секунду. Расстояние до цели шестьсот миллионов километров, время в полете сорок земных суток.
Глядя в иллюминатор, я наблюдал, как уходит, становится все меньше и меньше эта, теперь уже с футбольный мяч, планета, названная красной благодаря большому количеству окислов железа на ее поверхности. И опять я задумался: «Мог ли я поступить иначе? Отказаться в последний момент, в день вылета от участия в экспедиции? Нет. Я нарушил бы ритм работы огромного коллектива. Поиск и подготовка нового командира заняла бы много времени. Следующее положение планет Марса и Юпитера, соответствующее минимальному расстоянию между ними, будет только через два года. Программа межзвездного полета кардинально нарушится. Нет. Личные интересы в таких случаях должны уходить на второй план».