Вход через выход
Мне приходилось встречать поэтов, которые пишут замечательные стихи, но в обыденных делах оказываются людьми сомнительными и мутными. Признаюсь, долгое время мне казалось, что человек, тонко чувствующий и так же тонко пишущий, не может иметь особо выраженные душевные и нравственные пороки, но я ошибался. И все-таки что-то не складывалось в моих наблюдениях и рассуждениях: либо я слишком возвеличивал поэтическое искусство, либо излишне превысил требовательность к тем, кто создает столь прекрасную лирику. Самым трудным оказалось «отвязать» пишущего от написанного им, предоставить автору жить и страдать самостоятельно, а его стихи воспринимать как нечто прекрасное и отстранённое. Не сразу, но вскоре это стало у меня получаться. Постепенно я почти научился не соединять воедино автора и то, что им создано. Не могу сказать, что тем самым утешился или получил какое-либо внятное вразумление, но это получилось.
Недавно я посетил Мураново и там, любуясь тютчевскими покоями, ясно и окончательно осознал: не может поэт, если он, конечно, настоящий, быть отсоединён от того, что им создаётся. Всё, написанное истинными поэтами, есть не что иное, как продолжение их бессмертной души, именно с этим и будут говорить грядущие поколения, а потому настоящего поэта легко вычислить: он такой же, как и его стихи. И если кто-то научился писать лучше, чем он есть на самом деле и не позаботился подтянуть себя до уровня написанного им, то ему нечего делать в поэзии. Поэзия не игра и не фарс, не фантазия и не иллюзия, поэзия не выносит лжи, и прежде всего исходящей от тех, кто её создаёт. Всякое лицедейство, кривляние и словесная демонстративность отравляют души читателей и слушателей души всех, кто восторгается этой завуалированной под мастерство тяп-ляпостью.
Не совсем пустые хлопоты
С принцами я не общался, но с аристократами, равно как и с буржуа, приходилось. Удивительно, но среди представителей советской интеллигенции имелись и те, и другие. Обойдусь без упоминания имён, но я давно понял, что аристократизм с его идеей власти лучших есть естественный способ спасти собственную душу для тех, кто связан с большими деньгами и не имеет никаких сил наконец-то от них отделаться. Если обладатель значительных средств не переходит в стадию аристократизма, то он навсегда увязает в болоте буржуазности с его финальной стадией распада олигархией со всеми её пороками, мотовством и погоней за наживой. Борьба за сохранение собственной души толкает сверх богатых людей к известной аристократичной сдержанности и воспитанности, к образованности и религиозности в отличие от оголтелой распущенности буржуазии. Вынужденный нарциссизм ставится аристократами в противовес наёмному гедонизму, а подчёркнутый аскетизм вытесняет навязываемое толстосумам эпикурейство. Именно аристократии свойственны и дозволяемая сословием жертвенность, и сентиментальность, и участие по отношению к нуждающимся, впрочем, как и необъяснимая при всем этом скромность.
Что по мне, то я объясняю все это не более чем усталостью от постоянного финансового отравления. К деньгам, если они есть и их много, невозможно относиться безразлично. Они требуют вашего внимания, и их необходимо либо тратить, либо приумножать, либо просто прятать, испытывая удовольствие от ощущения собственных потенциальных возможностей. Что бы там ни было, но все три способа договориться с деньгами выполняют их волю, а не вашу. При больших деньгах вашей воли просто не существует, равно как и вашего ума. Собственно, это и есть начало очень скорого конца, и в этом случае именно аристократизм пусть и временное, но спасение.
Разумная эквилибристика
Мне всегда было интересно, что означают такие понятия, как плохое стихотворение, плохая картина или плохая музыка. Нередко то, что мне не нравилось, находило своего слушателя, зрителя и читателя, и то, что было плохим с моей точки зрения, становилось хорошим в понимании тех, кому оно действительно приходилось по душе. Бесспорно, в искусстве существуют определённые критерии, выработанные веками: так называемые общепринятые эталоны гармонии, которые канонизируют творческую свободу в рамках красоты, но есть и поисковые, экспериментальные работы, которые на первый взгляд могут показаться абсолютно ошибочными.
Так есть ли плохое искусство? Если рассматривать произведения только с позиции мастерства, тогда почти всё детское творчество будет выглядеть плохим, хотя ребёнок вкладывает в создаваемое им всё, чем владеет на данный момент, всю свою душу. Помню, как я гордился картиной, выжженной мною на фанере ещё в третьем классе. Позже работа заткнула щель в дачной мастерской и не вызывала никакого интереса. Но это детское, а есть ли нечто подобное в творчестве взрослых? Как определить те стихи, музыку, картины, фотографии или фильмы, которыми можно безо всякого сожаления «заткнуть» щель в стене социального пространства? И таковые есть! Это те, что созданы на потребу рыночной конъюнктуре. Их лепят и выставляют на обозрение, минуя при этом естественные нормы и условия, перечёркивая нравственные понятия, и они пролезают в свет вопреки голосу совести на потребу неискушённому потребителю. Такое искусство было, есть и будет! Более того, оно необходимо, поскольку является связующим звеном между высшим и низшим.