В комнату вошёл посыльный с тарелкой зелёных яблок и несколькими бутылками нарзана.
– Поставьте вот на тот маленький стол, – сказал секретарь.
– Та хиба ж я не знаю, товарищ батальонный комиссар, – ответил посыльный.
Через несколько минут в зал вошел начальник штаба, генерал с недовольным и усталым лицом. Следом за ним шёл полковник, начальник оперативного отдела, держа свёрток карт. Полковник был худ, высок и краснолиц, генерал, наоборот, – полный и бледный, но они чем-то очень походили один на другого. Генерал спросил у вытянувшегося порученца:
– Где командующий?
– На прямом проводе, товарищ генерал-майор.
– Связь есть?
– Минут двадцать, как восстановили.
– Вот видите, Пётр Ефимович, – сказал начальник штаба, – а ваш хвалёный Стемехель обещал лишь к полдню.
– Что же, тем лучше, Илья Иванович, – ответил полковник и с принятой в таких случаях строгостью подчинённого добавил: – Когда вы спать ляжете? Не спите ведь уже третью ночь.
– Ну, знаете, обстановка такая, что не о сне думать, – ответил начальник штаба и, подойдя к маленькому столу, взял яблоко. Полковник, расстилавший карты на большом столе, тоже про-тянул руку за яблоком. Порученец и стоявший у библиотечного шкафа секретарь, улыбаясь, пе-реглянулись.
– Да вот оно, это самое, – сказал начальник штаба, наклоняясь над картой и разглядывая толстую синюю стрелу, обозначавшую направление движения германской танковой колонны в глубину красного полукружия нашей обороны. Он, прищурившись, всматривался в карту, потом
– Чорт, что за возмутительная кислятина! Полковник тоже надкусил яблоко и поспешно проговорил:
– Да, доложу я вам, – чистый уксус. – Он сердито спросил у порученца: – Неужели для во-енного совета нельзя лучших яблок достать? Безобразие!
Начальник штаба рассмеялся.
– О вкусах не спорят, Пётр Ефимович. Это специальный заказ командующего, он любитель кислых яблок.
Они наклонились над столом и негромко заговорили между собой. Полковник сказал:
– Угроза главной коммуникационной линии, явно расшифровывается цель движения, вы только посмотрите, ведь это обхват левого фланга.
– Ну, уж и обхват, – сказал генерал, – скажем, – потенциальная угроза обхвата. – Они по-ложили надкушенные яблоки на стол и одновременно распрямились: в зал вошёл командующий фронтом Ерёмин – высокий, сухощавый, с седеющей, коротко стриженной головой. Он вошёл, громко стуча сапогами, шагая не по ковру, как все, а по начищенному паркету.
– Здравствуйте, товарищи, здравствуйте, – сказал он. Оглядев начальника штаба, он спро-сил: – Что это у вас такой вид утомлённый, Илья Иванович?
Начальник штаба, обычно называвший командующего по имени и отчеству – Виктором Андреевичем, сейчас, перед важным заседанием военного совета, громко ответил:
– Чувствую себя превосходно, товарищ генерал-лейтенант, – и спросил: – Разрешите доло-жить обстановку?
– Что ж, вот и дивизионный комиссар идёт, – сказал командующий.
В зал вошёл Чередниченко, молча кивнул и сел на крайний стул в углу стола.
– Минуточку, – сказал командующий и распахнул окно. – Я ведь просил раскрывать ок-на, – и он строго посмотрел на секретаря.
Обстановка, которую докладывал начальник штаба, была нелёгкой. Пробивные клинья не-мецко-фашистской армии били во фланги наших частей, угрожая им окружением. Части наши отходили к новым рубежам. На каждой речной переправе, на каждом холмистом рубеже шли кровавые бои. Но враг наступал, а мы отступали. Враг занимал города и обширные земли. Каж-дый день фашистское радио и газеты сообщали о новых и новых победах. Фашистская пропа-ганда торжествовала. Были и у нас люди, видевшие лишь вещи, казавшиеся им неопровержимы-ми: немцы шли вперёд, советские войска отступали.