La mia amata это женщина-дама/любовница: термин, используемый провансальцами для обозначения своих возлюбленных, имена которых держались в строжайшем секрете.
Quella càblonda testa eclaro viso = colei cheha capelli biondi e il visoluminoso Со светлыми волосами и светлым лицом.
В последующих двух терцетах проступает истинный смысл показных сокрушений:
Белокурая голова и ясное лицо каноны красоты женщины в вежливых снах. Это могло бы показаться странным, но после крестовых походов, которые едва-едва завершились, лики дам даже из самого высшего общества значительно обелились возможно, за счёт вывезенных из Иерусалима женщин. Именно о возможном расставании с такой Донной сокрушается да Лентини. На этом завершается октава.
И окончательно раскрывается смысл послания сонета: он не говорит Ей о своём решении и служении, чтобы увидеть в полной мере Её добродетели, которые заключались не только в одеждах, но и в осанке, которой придавалось в те времена особое значение. Красивая осанка имела больше моральную, чем физическую ценность она обозначала женщину этих обычаев; само слово «осанка» провансализм. Он в своём служении Ей и Богу хотел бы видеть Её в сиянии славы, выше себя, достойной ангелов. Вот такие были запросы при дворе Федерико Второго Почему-то было принято возносить любимую женщину в ранг ангельского существа, и только потом любовь!
Ещё можно понять так: поэт заявляет, что хочет поставить себя на службу Богу, чтобы выиграть вечный приз Рай. Поэт представляет Рай как самое приятное из земных мест, как своего рода продолжение земных радостей и удовольствий придворной жизни. Он не хочет грешить, а хочет видеть свою женщину в небесном свете, чтобы примирить мирскую любовь к своей возлюбленной с любовью к Богу священной любовью. И фактически его радость исходит от созерцания Её красоты в небесной славе. Одним словом, поэт.
Этот сонет написан в схеме, которая станет на века традиционной для итальянского сонета: ABAB ABAB CDC DCD. И в этом смысле второй сонет да Лентини тоже первый.
Сонет интересен ещё тем, что в нём присутствуют сплошные провансализмы, что свидетельствует о глубоком проникновении поэтического наследия трубадуров в поэзию раннего итальянского ренессанса в литературе.
Можно с уверенностью сказать, что воззрения, выраженные в этом сонете да Лентини, имели далёкие культурно-исторические последствия и повлияли на сонетистов не только в самой Италии, но и в других странах, включая Англию времён её литературного ренессанса. Это особенно отчётливо видно по сонетам Филипа Сидни, собранных в сборник «Астрофил и Стелла» (Sir Philip Sidney, «Astrophel And Stella. An Apologie For Poetrie») в защиту поэзии.
Часть II Ранние английские сонеты
Тебе я сердце отдал, не чини подарку боль / My heart I gave thee
Тебе я сердце отдал, не чини подарку боль
На сохранение тобою было взято;
Служил тебе я не пойми меня предвзято,
С наградой быть за сыгранную роль.
Я рад бы службу сохранить с тобой,
Но не за плату, что отводят слугам.
И если нет вознагражденья по заслугам,
Разочаруйся, но на службе не неволь.
Печаль бездонна как твои желанья;
Как околдованный прощу тебе вину.
Ты, уклоняясь, знаешь, что не посягну;
Скажу «Прощай!» огню любви при расставанье.
А для доверчивых из первых рук урок:
Не пашут воду и не сеют рожь в песок.
Авторскоe эхо на стихи «Тебе я сердце отдал, не чини мне боль»
Тебе я сердце отдал, не чини мне боль
Пусть остаётся между нами всё, что свято:
Несбывшихся надежд ночных досада,
На равных разделённая с тобой.
Мы не играли кем-то выбранную роль,
Но, постоянно попадая в пересуды,
Вдыхали яд молвы смертельной ртути,
Под внешний отпустив любовь контроль.
Неутолённые до сей поры желанья
Испытывают странную вину;
Быть может, я на святость посягну,
Но повод явно слаб для расставанья:
Доверчивость в надеждах не порок;
Расстались значит, сохранить не смог.