А пока ее не уволят - мы с ней вообще не общаемся, ее для нас не существует. Эдита подает на Подуст в суд за клевету, Татьяна Михайловна идет свидетелем. Правда, чтобы доказать факт клеветы - нужна медицинская карточка Эдиты, а ее нам никто не покажет. Тут Таня выдает простую идею:
- Ходатайствуем, чтоб Эдита была у нас дневальной! Кандидатуру дневальной утверждает медчасть, сверяясь с медицинской карточкой - заразных на эту должность не ставят. Факт дневальства - уже опровержение.
Правильно! А врачи, конечно, утвердят, у них выбора нет: дневальство работа добровольная, требуется письменное согласие заключенного. Никто из нас, кроме Эдиты, в сложившейся ситуации своего согласия не даст, а ставка дневальной в зоне положена. Поддерживать же версию Подуст насчет сифилиса врач Волкова не рискнет: для нее это еще и фальсификация документов, а заодно ей пришлось бы лгать, будто разгласила медицинскую тайну. Кому охота такое клепать на себя ради бабьей глупости Подуст?
И все выходит как по-писаному. Эдита становится дневальной, врач Волкова, перепугавшись, что Подуст и ее втянет в историю, божится, что никакой такой записи про сифилис у Эдиты в карточке нет, заявление в суд отправляется сразу же, а Подуст, придя в зону, попадает в полный бойкот. Ее даже не удостаивают объяснением - почему. Все изложено в нашем коллективном заявлении. Начинается затяжная война: судебное дело, разумеется, открывать никто из администрации не хочет. Да вряд ли они и отправили исковое заявление Эдиты - им надо замять историю. Поодиночке и косяками ходят к нам представители администрации, уговаривая: все равно Подуст с должности не сместят, так не лучше ли нам "помириться"? Но мы стоим на своем. Хотите платить ей зарплату ни за что - дело ваше. Но представлять администрацию она в нашей зоне не будет.
И приходится нашим офицерам, как бобикам, выполнять всю работу Подуст: мы даже постановления о взысканиях у нее из рук не берем. Если что-то нужно нам объявить или просто задать вопрос - извольте приходить сами, и без нее! Подуст, конечно, лютует: мечется по зоне, пристает к нам всем вместе и поодиночке то с угрозами, то с давно не слыханными ласковыми речами. Даже от Наташи отстала, даже про нагрудный знак не поминает. Но мы непреклонны: хватит! Попила нашей кровушки!
Скоро Подуст сдает, у нее не хватает нервов терпеть каждодневное унижение. Легко ли приставать к людям, которые тебя не замечают? Появляется она не чаще раза в неделю, а потом и реже. Случайно, сам того не желая, ее уличает капитан Шалин. Он, придя к нам зачем-то, между делом упоминает Подуст:
- Она же у вас сегодня была!
- Нет, мы ее в последний раз видели дней десять назад.
- Может, не заметили?
- Не могли не заметить, с утра возились над клумбой у самых ворот.
- Как же так? Она же при мне взяла ключ от зоны, и я видел, как она открывала ворота запретки, а потом вернулась через полчаса!
Мы уже хохочем. Это значит, что Подуст простояла между двумя заборами, невидимая ни нам, ни администрации, все эти полчаса! А открыть вторые ворота и войти к нам - духу не хватило! Сделала вид, что была в зоне, а сама, бедолага, ковыряла песок босоножкой между двух огней!
Шалин, сообразив все это, вначале краснеет от сдерживаемого смеха, но в конце концов не выдерживает и тоже заходится.
И все-таки эта война шла с августа 83-го по июнь 84-го, пока Подуст, наконец, не убрали. Теперь она, по слухам, работает в детской комнате милиции. Воспитывает малолетних правонарушителей. Бедные ребятки!
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
События того августа, впрочем, только начинаются. Еще в период нашего с ней общения Подуст пришла в зону с предложением неожиданной сделки: если мы надеваем нагрудные знаки - администрация смотрит сквозь пальцы на наш огород.