В лучшем случае они могли посоветовать какое-нибудь заклинание для вызова духа, но даже если бы Адам мог произнести его, оно не имело бы никакой силы, потому что, как известно, у заклинателя все зубы во рту должны быть целы, а у Адама зубы были изрядно попорчены гнилью. "Встреча! Мы должны встретиться".
Адам верил во встречу. Это уже бывало в его жизни, когда он искал встречи и верил в нее, как в некий узел судьбы, плодотворную жизненную завязь. Он, тоскуя в одиночестве своем о любви, о братстве, о воплощенной мудрости, искал встречи с женщиной, с другом, с учителем, и встречи случались. Были женщины, друзья, учителя... Было, может, не совсем то, что ожидалось, но Адам не пенял на судьбу.
Что завязывалось ныне, какого теперь приобщения жаждало неизбывное одиночество его души? Вероятнее всего, ему предстояла встреча с врагом, с противником, с которым ему еще не приходилось сталкиваться по жизни. Адам был человек сильный, он никого из людей не числил в своих врагах. Бывали, конечно, и против него злоумышленники, он их не принимал всерьез. Теперь он имел дело с силой, с которой предстояло испытать себя по-настоящему. Ясно было, что запросто князь не отдаст свое золото. Адам искал встреч с любовью, с мудростью, но как можно было ему, из рода казаков, воинов, избегнуть опыта брани! "Пора нам встретиться, чертов колдун!"
Время призраков - ночь. Ночь напролет, насторожа зрение и слух, блуждал Адам по Старому городу. К встрече, которую искал, он был готов: он, быстро истратив деньги Сырцова, опять питался яблоками и чувствовал себя бесплотным, как дух. Только вот ночь была какая-то не подходящая для духовных событий. Не в этой ночи должна была произойти их встреча, слишком суетная была ночь. До утра шумели некоторые кабачки, шатались пьяные, торговали магазинчики и киоски, светили фонари. Адам уходил подальше от шума и электрического света, искал нетронутые залежи ночи, но и там находил житейскую суету. На кладбище он столкнулся с похитителями цветных металлов, а за больницей - у задних ворот, там, где был морг, - встретился с раколовами, которые через эти ворота выносили что-то в фанерном ящике, не иначе труп бездомного бродяги или операционные отходы. Раколовы были отъявленные шельмы, они раков - для продажи проезжим по трассе Москва-Симферополь - откармливали всякой падалью, и, скорее всего, то, что вынесли из больницы, тоже предназначалось ракам.
"Нет, - подумал Адам после встречи с раколовами, - так по улицам можно ходить бесконечно. Надо не искать его, а назначить встречу. Надо, чтобы не только я о нем знал, но и он обо мне. Нас ведь ничего пока что не связывает, мы слишком далеко друг от друга".
Адам проблуждал по городу всю ночь, а утром очутился у реки. Здесь он увидел Митю Дикаря. Митя искал что-то на песку берега.
- Корней вчера тут лежал, - пояснил он. - Он из реки выплыл. Когда лежал, крестик был, а когда хоронили, крестика не было. Потеряли. Надо найти, отдать Корнею.
"Оказывается, Корней утонул! - понял Адам. - А вчера всплыл. И вчера же его похоронили. Вот так дела! Митька ищет крестик, чтобы положить в могилу. Украли его, конечно. Хороший был крест, старинный, серебряный. Но как же так! Корней уже в земле... Ты теперь не думаешь, что это я его убил?" написал он тростинкой на мокром песке берега.
- Ты сам сказал, - был простой ответ.
У Адама едва не прорезался голос. Так сильно ему захотелось закричать, что людям нельзя верить вот так сразу, что нельзя быть этаким простаком в жизни, что люди и жизнь... Много здравого, что знал Адам о жизни и людях, захотел он объяснить, но не смог. Всякое знание в нем было онемевшее. А писать про это - и берега бы не хватило. "Пойдем ко мне жить",- написал он.
- Зачем? - спросил Митя.
"Один ты пропадешь. Человеку для жизни много чего надо.