"Негодное дело ты затеял с продажей дома, сын, - укорял его отец. - Крест на моей могиле все собираешься обновить, да не обновляешь. Коротка твоя память стала, недалеко она глядит". Адам же спрашивал у него: "Отец, ты узнал последнюю тайну, ты теперь знаешь все. Но знаешь ли ты, где князь спрятал свое золото?"
Проснулся Адам рано, с мыслями о деньгах, терзаемый голодом. Голод был свиреп, особенно от мысли, что в кармане ни копейки и неизвестно, как ее добыть. Голод был зверем, напавшим на беззащитного. "Догнал-таки он тебя, Адам". Адам, пока жил, знавал голод на правду, на красоту, на женщин, на умных и добрых людей, наконец он узнал самый древний, первобытный, жестокий голод. Голод, который был в год его рождения, который, думалось Адаму, для него навсегда в прошлом. "Найти бы в самом деле сокровища князя!" Адаму вообразился огромный хлеб, огромный и пахучий хлеб в сияющем ореоле, который бы навсегда накормил его и всех алчущих. "Плохо Ты, Господи, кормишь своего Адама!"
Адам завтракал яблоками. От этих яблок ныли зубы. Он ел и думал: "А хорошо бы отыскать золото князя. Вставил бы себе зубы, расплатился бы с долгами, восстановил бы голос".
Однако пора ему было что-то делать. Дел было много: найти денег, сообщить в милицию о пропаже Корнея, объяснить Мите Дикарю, что не убивал он Корнея. "Нельзя, чтобы он продолжал думать такое".
Инесса Павловна с собачкой встретилась ему на улице первой из знакомых людей.
- Сучка! Стерва! - ругалась Инесса Павловна на собачку.
Адам удивился, он недавно слышал совсем другое: "Ах, Линдочка обожает меня! Я ее влюбила в себя. Она очень эмоциональная девушка, настоящая итальянка". И вот теперь:
- Дрянь! Мерзавка! Нет, вы только представьте себе, зашла я в аптеку, эту гадину привязала за каштан, выхожу, а к ней уже прилип какой-то ублюдок. Шелудивый, блохастый! И моя чистокровная итальянка, аристократка! С первым попавшимся ублюдком... Не город, а помойка. Приличному человеку здесь и спариться не с кем. Мне с Линдой придется ехать к кобелю в Москву. А вам надо встряхнуться. Постарели, небриты... Нельзя так опускаться. Съездили бы куда-нибудь, зашли бы к нам в салон, завели бы собаку, в конце концов. Кстати, вы не можете вернуть долг?
"Почему я не оглох вдобавок?" - подумал Адам. Дальше ему по улице встретился еще один любитель собак - Пупейко, первый богач в городе. У Пупейко был крупный пес: мастиф. Пешком он гулял по улице ради здоровья, которым очень дорожил. Адам знал, что от Пупейко человеку нечего ожидать помощи и вообще не о чем с ним толковать, ему неинтересна была эта встреча, но нашелся интерес у Пупейко к нему:
- Слышь, Адам, а дурак твой от молнии не упал, стоит?
"Стебель стоячий - колосок пустой", - имел что ответить Адам, и ах как горько ему было, что не мог он ответить. Опять он узнал, что он бедняк, удел которого - молчание перед богачом.
Они давно разминулись, разошлись, а впечатление от встречи с хамом никак не развеивалось. "Ну погоди же ты... Еще неизвестно, как оно все обернется. Еще отвечу я тебе". Адам закрыл глаза, и перед ним, ослепшим, опять мелькнул огненный фантом - образ тайны, влекущей и обещающей. "Не зря же оно мне привиделось".
На кладбище, куда Адам зашел проведать могилу отца, ему встретился Воробьев. Он что-то искал там, шныряя между могил. "Почему-то без Фишера", подумал Адам.
Журналист Воробьев был еще кладоискатель, и более того, председатель клуба кладоискателей города Шумска.