Кроме «красивой жизни», на которую тоже ушла прорва денег, «леденцами» Гаева была игра на бильярде[4]. Гаев или говорит речи, или сыплет терминами игры в бильярд. По сути, «проев состояние», он ведет фантомную жизнь. Если все мысли Раневской, о чем бы она ни говорила, заняты ее парижским любовником, Гаев при всех обстоятельствах продолжает играть в бильярд. Он болен этой страстью, как любой игроман.
Вкусная еда и страсть к игре это все, что осталось у него от прежней жизни. Во втором действии он произносит с удовлетворением: «Вот железную дорогу построили, и стало удобно. (Садится.) Съездили в город и позавтракали желтого в середину!» И тут же в нетерпении добавляет: «Мне бы сначала пойти в дом, сыграть одну партию» В третьем действии он признается: «А у меня дрожат руки: давно не играл на бильярде». Бильярдный стол, который стоит в доме, конечно, приобретен для Гаева.
Пришедший в Россию из Европы, бильярд был игрой для состоятельных господ. Как и в других азартных играх, на бильярде проигрывали и выигрывали. Как в любой игре, существовали профессиональные бильярдисты и бильярдные шулера. В письме от 22 апреля 1889 года Чехов описал случай, как однажды ночью он зашел в московский трактир, где «в битком набитой бильярдной два жулика отлично играли в бильярд».
Сам Чехов, по собственному признанию, в молодости играл на бильярде. В его письмах упоминается один из известных русских бильярдистов, автор «Теории бильярдной игры. Руководство для новичков и артистов», А. И. Леман. В этой книге, выдержавшей два издания, в разборе ударов, игр и партий встречаются термины, которыми «оперирует» Гаев: «дуплет», «круазе», «режу в угол».
Кроме бильярдной игры, Леман подвизался на почве литературы и журналистики. Чехов отзывался о нем весьма нелицеприятно: «Кто такой Леман? Не тот ли, которого я знал в Москве? Черненький, маленький, куценький, чистенький. Всюду суется и с апломбом». О нем же Чехов иронически отозвался в другом письме: «<> нужно, чтобы я, умирая, был уверен в том, что после моей смерти <> товарищи не позволят г. Леману читать на моей могиле речь от имени молодых писателей, к которым г. Леман принадлежать не имеет права, ибо он не писатель, а только прекрасный игрок на биллиарде».
Бильярд как игра, как примета дворянского быта или богатого дома, упоминается в письмах Чехова конца восьмидесятых начала девяностых годов. В 1888 году в письме к брату Михаилу из Петербурга (Чехов остановился тогда в доме издателя А. С. Суворина) он писал: «Ночь. Слышен стук бильярдных шаров: это играют Гей [сотрудник газеты Новое время] и мой Василий [лакей в доме Суворина]».
В 1891 году Чехов нанял в «заброшенной поэтической усадьбе верхний этаж большого каменного дома» у помещика Е. Д. Былим-Колосовского. Именно эту усадьбу, отчасти напоминающую владение Раневской, Чехов описал в письме к А. С. Суворину от 27 мая: «Домина громадный, парк великолепный, река, пруд, и для Вас как раз бы подошло, но телеграфировать Вам остановили меня отсутствие мебели (есть она, но обшарпанная, старинная), отдаленность от станции 10 верст, неимение рессорных экипажей и многое другое, что длинно было бы перечислять. Помещения так много, что поместились бы и Вы, и мы: Вы в большом доме, а мы в едином из флигелей; но где бы Вы взяли мебели и экипаж? Анна Ивановна [жена Суворина], приехав и увидев обстановку, обругала бы меня мужиком и больше ничего. Если хотите, то дачу эту можно будет приготовить Вам к будущему году. Из нее можно сделать рай. Фортепьяно есть, можете себе представить. И биллиард есть».
Бильярд упоминается в рассказе «Володя большой и Володя маленький», повести «Моя жизнь». В романе «Драма на охоте» рассказчик, Камышев, приезжает в усадьбу приятеля, графа Карнеева. Есть в этой усадьбе необыкновенный фруктовый сад: «Графский сад, по которому мы гуляли, ввиду его поражающей роскоши, достоин особого, специального описания. В ботаническом, хозяйственном и во многих других отношениях он богаче и грандиознее всех садов, какие я когда-либо видел. Кроме вышеописанных поэтических аллей с зелеными сводами, вы найдете в нем всё, чего только может требовать от сада взгляд прихотливого баловня. Тут и всевозможные, туземные и иностранные, фруктовые деревья, начиная с черешен и слив и кончая крупным, с гусиное яйцо, абрикосом. Шелковица, барбарис, французские бергамотовые деревья и даже маслина попадаются на каждом шагу Тут и полуразрушенные, поросшие мхом гроты, фонтаны, прудики, предназначенные для золотой рыбы и ручных карпов, горы, беседки, дорогие оранжереи И эта редкая роскошь, собранная руками дедов и отцов, это богатство больших, полных роз, поэтических гротов и бесконечных аллей было варварски заброшено и отдано во власть сорным травам, воровскому топору и галкам, бесцеремонно вившим свои уродливые гнезда на редких деревьях!»