Бонни не любила скандалить. Однако в этот раз всё случилось само собой: и слёзы, и обвинения, и лепет испуганного мужа Но на требование выкинуть чёртовы кости он вдруг выпрямился и твёрдо отказал. Отказал! Ей!..
Следующий день встретил гробовым молчанием. Унылая Бонни, завтракая в одиночестве, посмотрела на маффин, покрытый карамельной глазурью, и поняла: у неё только два варианта вернуть мужа: либо похудеть либо, не худея, избавиться от скелета.
Подумав ещё, Бонни улыбнулась и смело придвинула к себе маффин. План сложился, как паззл. Всего-то и надо чуток подождать
И позвонить брату.
***
Казалось, отношения улучшились. Бонни сделала вид, что смирилась с костяным фанатизмом мужа и, главное, с Изабэль, довольный Крис опять стал звать её «куколкой» и вроде бы начал уделять больше внимания
Но скрытая угроза никуда не делась. Она стояла на том же месте, такая же невысокая, как Бонни, и столь же костистая, как она пять лет назад. Поэтому, дождавшись, пока муж уедет на конференцию, Бонни, что якобы уехала к маме, решила ограбить собственный дом. Точнее, имитировать ограбление.
Макс, её младший брат, всегда недолюбливал Криса и, когда тот не видел, крутил пальцем у виска. Его любовь к костям он не понимал. Зато понимал сестру, которая поведала ему свои горести.
Ближе к полуночи дверь дома была взломана братом, костяная коллекция жестоко разбросана, а скелет ненавистной Изабэль с чувством разбит вдребезги. Орудуя молотком, Бонни хихикала, точно маньяк («Вот тебе, получай!..»), а под конец тщательно сложила всё в пакетик. Это потом, закопав остатки близ мусорки и плюнув на землю сверху, Бонни действительно поедет к маме. Утром, приехав домой и увидев «ужас», она вызовет полицию и, заливаясь слезами, позвонит Крису: «Милый, нас обокрали! Они утащили Изабэль!..»
Да. Свалить всё на неизвестного фаната Изабэль Ди Джакомо было нетрудно. Труднее было смотреть на горюющего Криса, который обвинял во всём себя: слишком восторгался, чересчур громко говорил о своём счастье иметь Изабэль в коллекции вот и услышали не те люди.
Однако Бонни рано праздновала победу.
***
Неприятности начались с работы: одна проверка, вторая, третья; сверхурочные часы и вызовы в выходной Бонни стала взрываться от любой мелочи, помрачнела и побледнела. А ещё через неделю обнаружила, что похудела на одиннадцать фунтов.
В тот день, моргая, она глядела на весы добрые десять минут. Затем вплотную подошла к зеркалу. Мнилось, ещё вчера щёки её имели более округлую, приятную глазу форму, а теперь
Бонни тряхнула головой. Задрала майку и посмотрела на себя. Кажется, или рёбра стали выпирать больше?
«Это всё стресс, подумала Бонни. Успокойся. И съешь маффин!»
Ночью перед глазами двигались бесконечные столбики цифр. Бонни лежала на спине, тщетно пытаясь выбросить из головы работу, когда муж, лежащий сбоку, промычал нечто, похожее на: «Изабэль я так скучаю»
«Скучает!..»
Бонни, злая и расстроенная, так и провалялась без сна до утра. А утром, зевая, первым делом зашла на кухню и услышала восторженное:
Куколка, ты села на диету? Ради меня?
Едва не завопив, Бонни кинулась к зеркалу, теряя тапки.
«Что это Что за?!»
Крис подошёл со спины и, заключив её в объятья, промурлыкал на ухо:
Ты стала такая красивая почти как
Муж осёкся, поняв, что сболтнул лишнего. Но Бонни легко закончила его фразу в уме: «Почти как Изабэль. Да?»
Свет мигнул, и в её отражении мелькнуло нечто хищное, белёсое. Кости лица вдруг выперли под кожей сильней. Всхлипнув, Бонни вывернулась из рук мужа и понеслась в больницу.
Анализы были обычные. Ничего особенного, всего лишь возрастные изменения. А что до ваших костей и худобы, милочка, видали мы и не такое. Пропейте успокоительное, сделайте себе релакс-выходной
Бонни слушала доктора, напряжённо застыв на стуле. Слова не утешали её, взгляд метался с ощутимо похудевших рук на стол, заваленный списочками лекарств, и обратно. В Бонни, казалось, ныла каждая косточка. Словно кто-то другой паразитом засел внутри.
Спустя две недели ушли ещё пятнадцать фунтов. Бонни ела, как не в себя, давясь и одолевая тошноту, но пышность фигуры стремительно исчезала. Скоро и вовсе помашет ей ручкой
Но хуже, гораздо хуже, стало то, что теперь в зеркале мерещилась клятая Изабэль. Стоило это понять, как все суставы начинали дрожать, двигаться, будто пытаясь сбросить мясную оболочку.