Однажды сосед Зверева по комнате в общежитии и его однокурсник Куролесов высказал мысль, которая иногда приходила в голову и самому Александру. Куролесов без особых церемоний заявил, что появилась прекрасная возможность подзаработать, нужно помочь одним людям создать синтетический наркотик, именуемый «белым китайцем». Эти люди оплатят расходы на препараты и реактивы, на создание лаборатории да еще дадут хорошие «бабки» за услуги. Идея увлекла Зверева. Теперь целыми вечерами друзья занимались тем, что составляли формулы синтеза и разрабатывали технологию изготовления нового наркотика, который в миллионы раз будет сильнее всех, ныне известных. В подмосковном городе им была куплена заказчиком неким Баевым квартира, куда привезено необходимое оборудование для подпольной химической лаборатории. Через несколько месяцев студенты-химики получили первые граммы наркотика. Баев был очень доволен и неплохо расплатился с юными дарованиями.
Однако, когда дело, казалось, пошло в гору, и Зверев уже мечтал о том, как он скоро приедет в родной город, где жила его мать, на новеньком «Мерседесе», обещанным ему Баевым качестве вознаграждения, случилась катастрофа. И Саша Зверев, вместо уютной кабины модной автомашины, очутился в весьма некомфортной камере известной Бутырки, ранее пугавшей его лишь своим названием, а затем ставшей на долгие месяцы «родным» казенным домом. Впоследствии был суд и шесть лет строгого режима с принудительным лечением от наркомании.
Корнев
Когда Андрей «влезал» в новое дело, то ни о чем другом уже и думать не мог. Такова была особенность, не столько его характера, сколько качеств сыщицкой натуры, приобретенных за многие годы напряженной работы. Требовалось постоянно что-то сопоставлять, размышлять, пытаясь понять запутанные действия и хитросплетения замыслов преступников, одним словом, быть всегда начеку, чтобы не упустить контроля над ситуацией. В противном случае, можно запросто проиграть, а цена проигрыша часто равнялась цене жизни.
Поэтому побыть в беззаботном кругу друзей или просто в уютном одиночестве, размышляя о чем-то приятном, не связанном со службой, приходилось в основном в отпуске. В подобных случаях Андрей говорил себе: ничего, уйду на пенсию, время будет принадлежать только мне, тогда все и наверстаю, прочитаю массу интересных книг, буду посещать музеи, театры Так он себя успокаивал, хотя прекрасно понимал, что без нынешних его дел, рискованных, смертельно опасных, но именно в силу этого очень заманчивых для настоящего мужчины, он просто не сможет существовать, ведь они смысл и цель его жизни.
Но сейчас, проходя по улице, он вдруг увидел афишу на круглой тумбе, извещавшую о выставке художника Казимира Малевича. Он был поражен: в таком далеком городе столь редкий художник? Да кто здесь знает о нем? Корнев когда-то видел картины Малевича, выставленные в Москве, и они оставили в нем смутное, неоднозначное воспоминание о себе. Он так до сих пор и не прояснил для себя настоящего отношения к этому художнику. Андрей назвал бы свое восприятие так: любопытство, соединенное с недоумением от встречи с чем-то необычным, неординарным. Глубже разобраться он не имел возможности. Но интерес к художнику остался, и сейчас, увидев его выставку, заинтригованный, он решил воспользоваться моментом, чтобы обновить, а может быть, и пополнить свои впечатления.
Впрочем, была еще одна причина особого внимания Андрея к этому мастеру. Непосредственный начальник Корнева, никогда не унывающий Георгий Симонян обычно так наставлял своих починенных:
Глянь сюда, ядрена вошь, это было любимое выражение начальника, я тебе сейчас наглядно покажу, как надо работать.
И он рисовал на бумагу карандашом квадрат.
Этот квадрат дело, которое мы раскрываем. Все, что лежит за этим квадратом, нас не касается. Нас интересует только то, что внутри, и здесь мы должны знать все, до самых, как говорит известная телереклама, кончиков. Пока же квадрат для нас сплошное белое пятно. Но когда он из белого превратится в абсолютно черный, тут он жирно заштриховывал квадрат, и нам все в нем станет ясно, вот тогда мы будем радоваться, есть шашлык и запивать его молодым вином. Понял, ядрена вошь?
Этот симоняновский черный квадрат стал впоследствии для Корнева некой путеводной звездой в работе. И когда он узнал о художнике, который для себя и других тоже открыл «Черный квадрат», превратив его в высшее достижение своего творчества, то, естественно, не мог остаться к нему безразличным.