Но, сколько верёвочки ни виться, а от судьбы не уйдёшь. Так как кровоизлияние оказалось не первым первое «состоялось» ещё в бытность Козлова вторым секретарём Куйбышевского обкома на политической карьере Фрола Романовича можно было «ставить крест». А, может, и на человеческой тоже. В лучшем случае, Козлов мог теперь выйти из больницы выехав. В инвалидной коляске. Перспективным клиентом «тётеньки с косой». Такому, ему, могли даже посочувствовать. Не сразу, конечно: со временем. После того, как убедились бы, что процесс идёт безостановочно и в верном направлении: кладбище Новодевичьего монастыря. Хотя ради такого дела не поскупились бы и на Кремлёвскую стену: «мир праху твоему, дорогой Прокофий Осипович!».
Но, если бы и случилось чудо и Господь, или его Оппонент даровал Козлову возврат трудоспособности, возврата в большую политику даже эти товарищи не смогли бы ему даровать. Потому что политика удел землян. И здесь указания «сверху» или «снизу» не принимаются в расчёт: что «там» могут понимать в политике?!
Роковой инсульт не был случайным: его вызвал предельно острый разговор с «Первым». И слова «предельно острый» это ещё самое мягкое определение. Да и разговором это мероприятие было лишь по форме. Содержание даже отдалённо не напоминало его: в чём, в чём а в этом оба «собеседника» были великие мастера. Всё началось с обмена мнениями. Потом обмен мнениями перешёл в «обмен мнениями друг о друге».
Закончилось же всё традиционно: потоком взаимных угроз. Но, если угрозы Фрола Романовича были только словами, то угрозы Никиты Сергеевича имели реальную перспективу стать делами. В отношении Фрола Романовича: как персональным, так и уголовным. А, чего мелочиться: «коль рубнуть так, уж, сплеча!»
Произошло это по одной-единственной причине: Козлов «забылся». В какой-то момент он настолько уверовал в свой будущий статус и в то, что Хрущёв без него «как без рук», что позволил себе критику действий Первого. Особенно резко Фрол Романович «прошёлся» по экономическим экспериментам Никиты Сергеевича.
Но он ошибся: для такого матёрого интригана, как Хрущёв, незаменимых людей не было. И об этом тот прямо в «звучных» и «понятных» выражениях «довёл до сведения» бывшего фаворита
Думаю, что его можно теперь не опасаться.
Брежнев не пожалел немощного Козлова ни голосом, ни взглядом: и рано, и «свежи раны».
А то наделал бы дел Фролка. Это тебе не Микоян. Будь он сейчас в Кремле, нам пришлось бы первый удар посвятить ему и по нему А вдруг рикошет? Или «угол падения равен углу отражения»? Но всё хорошо, что хорошо кончается
Когда начнём?
Даже в момент «выхода на финишную прямую» голос Подгорного дрогнул. Им Николай Викторович выдал всё: и нетерпение, и страх, и неверие, и надежду. В отличие от Леонида Ильича, он ещё не был готов к подвигу, хотя и понимал, что от него уже не отвертеться.
Ты имеешь в виду работу?
Брежнев покосился на соратника. Тот кивнул головой. А, может, и уронил её: в темноте нюансы были плохо различимы.
Вчера.
Новых вопросов не последовало: Подгорный был слишком умён для них. Жизнь давно уже научила его не задавать вопросов больше, чем требовалось для понимания.
В Москву оба «заговорщика» вернулись, как и в первый раз, порознь
Глава пятая
Леонид Ильич, к Вам Кириленко.
Ожидая распоряжений, Голиков, помощник Брежнева, обратился в вопрос.
Проси.
Леонид Ильич встал из-за стола и направился к двери. На пороге они с Кириленко оказались одновременно.
Здравствуйте, Леонид Ильич.
Здравствуй, Андрей Павлович. Проходи.
Брежнев говорил Кириленко «ты», а тот ему «Вы», хотя оба были одногодки. Андрей Павлович был даже на пару месяцев старше. Но Брежнев был Председатель Президиума Верховного Совета Союза и «Второй» секретарь ЦК, а Кириленко «всего лишь» первый заместитель председателя Бюро ЦК по РСФСР. Хотя тоже член Президиума ЦК.
С Кириленко Леонид Ильич был знаком ещё с довоенной поры. Но то знакомство было, по большому счёту, «шапочным»: хоть и работали они в соседних областях Брежнев в Днепропетровской, а Кириленко в Запорожской, хоть и оба были секретарями обкомов не первыми тогда ещё, лично встречались они пару раз, не больше. Да и то на совещаниях. В основном же общение происходило на уровне телефонных разговоров и обмена телеграммами.