Но ведь так в моем романе, оправдывался худющий Сычев (он же писатель, он же Стайкер, он же флибустьер). Из песни, как говорится, слов не выкинешь.
Сашка Сычев действительно походил на пирата в выцветшей грязной майке и зеленой бандане, делающей его голову похожей на огурец, с торчащей щетиной на щеках и подбородке и небольшой серьгой в левом ухе. Вечерами он читал главы из сочиняемого им приключенческого романа. Возможность окунуться в среду, где когда-то, лет четыреста назад, обитали настоящие пираты, которые совершали свои кровавые дела и прятали сокровища, послужила для него, начинающего сочинителя, весомой причиной для того, чтобы очутиться здесь, на этом необитаемой острове, затерявшемся в Карибском море.
Ну и закрутил ты, Стайкер, усмехнулся Сергей. Маленько даже переусердствовал.
Будучи старше Сычева, он относился к нему с определенной долей снисходительности и с легкой насмешкой. Что, впрочем, не мешало им на острове сойтись и, кажется, где-то даже стать друзьями.
Двойнов взял в руки гитару, привезенную из дома. Вообще-то каждому разрешили забрать с Большой земли на остров по одному предмету. Сашка-флибустьер прибыл с энциклопедическим словарем и русско-испанским разговорником, а Николай с биноклем. Красавица Вероника предпочла шампуни и кремы для кожи. Наиболее практичной оказалась Таня, взявшая с собой леску и крючки. Умелый и вездесущий Николай тут же соорудил из снастей перемет, благодаря которому «дикари» время от времени могли лакомиться свежей рыбой.
Серега Двойнов запел. У него был довольно приятный голос, а пел он о том, что когда-то пережил и что его, похоже, сильно волновало и сейчас: об опасностях военной службы, о смертельном риске, о преданных друзьях-товарищах, о любимой, которая обязательно должна дождаться солдата с армии Порой складывалось впечатление, что он тоскует по тем временам, когда плечо товарища было все равно, что гранит, а крепкая и верная солдатская дружба, спаянная и не раз подтвержденная в суровых буднях гарантией твоей безопасности, а то и жизни. После службы Сергей пытался заняться бизнесом, но не получилось. И вот тогда разочарованный Сергей приехал сюда в надежде сорвать крупный куш и поправить дела. Дома у него остались жена и маленькая дочка.
Хорошо было сидеть у костра, слушать гитару и тихонько подпевать. Атмосфера душевности зависла над лагерем. В памяти всплывали картины походной романтики из далекого детства и юности, поры безмятежности, горячей веры в будущее и великих надежд.
А затем Таня попросила Веронику научить ее ходить «по-театральному». В свое время Вероника окончила институт театра и кино, но артистки из нее так и не вышло. Зато неожиданно открылся талант предпринимателя. Через интернет она познакомилась с испанским бизнесменом, пылкое сердце которого тут же воспламенилось от красоты русской девушки, вышла за него замуж и уехала в Испанию. Вместе с мужем они занимались ресторанным бизнесом, собирались даже открывать в России сеть заведений испанской кухни. Но однажды девушка обнаружила, что у мужа-испанца кроме жены-русской есть еще любовница-француженка. Гордое сердце Вероники не стерпело такого интернационального блуда, она устроила международный скандал и умчалась от мужа на родину. И теперь здесь, на этом далеком острове, залечивала сердечные раны и, как она говорила, разбиралась сама с собой.
Главное, полная гармония в движении, тело должно играть, как музыкальный инструмент, наставляла подругу Вероника. Походка «кроссовер» или перекрестная, нога ставится впереди другой, колени сближены друг к другу, спинку держим прямо, следим за равновесием, взгляд перед собой, руки свободно опущены. Пластика и элегантность. И пошли!
Татьяна оказалась способной ученицей, и уже через несколько минут перед мужчинами вышагивали две грациозные девушки. Все невольно разинули рты, любуясь изящными девичьими фигурками и выразительными движениями. Несмотря на отсутствие стильной одежды (только шорты да футболки), обе выглядели сногсшибательно. Это было нечто оттуда, из большого, красивого, оставленного мира цивилизации, внезапно ворвавшееся в этот первобытный мир и потрясшее мужчин до глубины души Так, наверное, настоящие дикари ошеломленно смотрели на чудно разряженных белых людей, принимая их за богов, приплывших на корабле неизвестно откуда и вышедших на их берег.