«Зачем я пришел? начинает лихорадочно вспоминать Ясон Григорьевич. Чего я хотел? Убедиться? В чем? Я хотел чего-то большего почему я не помню?»
Так о чем вы хотели поговорить со мной?
Ах, точно глаза врача бегают по комнате, стараясь зацепиться хоть на чем-то, но единственный элемент декора в комнате портрет президента Ненашева. У каждого времени свой идол, не правда ли? Пещерный человек, например, рисовал на скалах мамонтов и охотников-соплеменников. Древние египтяне строили пирамиды во славу душам своих императоров. Православные ставили икону Божьей матери в красном углу. И даже сейчас мы все еще ограничены обыденным рабством: мы вешаем портрет президента в офисах.
Я так привык к портрету Василия Аристарховича, что уже не могу обходиться без его лица, смотрящего на меня. Я не раб. Я гражданин, вольно решающий
Вольно решающий, кого сделать идолом. Вы правы. Но вы хоть раз задумывались, кто такой Ненашев на самом деле? Это маленький, милый ребенок, протягивающий в одной руке счастье и забирающий его второй рукой.
Что бы вы ни говорили, а лучше не дожидаться репрессий и вести себя правильно это какая-то проверка? Я не имею ничего против президента! Ничего!
Я не послан правительством. Говорите.
Мне нечего сказать.
Тогда скажу я. Мне надоело быть собакой, смиренно ждущей у ног хозяина, когда же он наконец соблаговолит бросить ей кость, ведь на мясо рассчитывать уже не приходится. Разве вы не чувствуете то же самое, Георгий Георгиевич?
Наверное, страшно вам парить над пропастью, ни за что не держась Одумайтесь! Ваши крылья искусственные, вы вот-вот упадете вниз! Разве можно так говорить о правительстве? Тем более, в наше время
Так вы не хотите пойти против президента и существующих порядков в стране?
Ни за что! Ненашев наше все! Свобода это ситуация, при которой нужно пренебрегать своей природой! Только правящий страной может исправить все!
И кто же правит страной?
Президент!
К сожалению, маразм.
Видимо, нельзя помочь звезде, если та уже летит вниз говорит Георгий Георгиевич, и что-то, блеснувшее в свете из-за приоткрытой двери, быстро достается из кармана.
Консерватизм идеология неандертальцев! вскрикивает неожиданно для самого себя Ясон Григорьевич. Одумайтесь! Что может быть привольнее заблуждений? Рассуждения! Но мысли не меняют порядок вещей. Смириться и покориться самое простое, что мы можем! Однако там, где есть подданство, зачастую не хватает обыкновенного патриотизма. Подумайте! Государство консолидирует общие ценности! И сейчас самое важное для всех вас президент! Одумайтесь же, люди! Если все перестанут думать, мы станем марионетками, мы перестанем существовать!
Сознательная жизнь приводит только ко лжи и путанице. Легче привыкнуть, чем изменить. Я как врач говорю: травмы, как врожденные, так и приобретенные, не влияют на самого человека, только лишь на отношение к нему окружающих.
Врачи сходятся друг с другом. «Найти общий язык можно только с теми, у кого есть этот язык», проносится в голове у Ясона Григорьевича и он, юркнув под замахивающейся рукой Георгия Георгиевича, в которой оказывается небольшой нож, быстро выбегает из дома.
Как и ожидалось, Забульварная как представительница мелкой и малолюдной загородной улицы оказывается пустой, и человек, убегающий от ножа, здесь беспомощен. Ясон Григорьевич бежит, стараясь скрыться за каждым домом, но быстрые шаги за спиной с каждой секундой только приближаются. Он как никогда чувствует, как бешено колотится его сердце, изредка замирая, чтобы слух уловил едва слышные шорохи, доносящиеся за углом. Ясон Григорьевич решается на отчаянный шаг и поворачивает туда, откуда нет выхода, оказываясь в переулке. «Пан или пропал!» думает он, прижимаясь спиной к стене, стараясь, как хамелеон, слиться с ней в одно целое.