VIII
Это случилось спустя несколько недель. В тот день я поздно вернулся домой. Старшая гелнедже сидела, привалившись к стене, с маленьким Юсупом на руках. Рядом, словно крохотный воробышек, спала ее дочка.
Наверное, гелнедже только что перестала плакать. В тусклом свете керосиновой лампы я видел ее измученное лицо, припухшие от слез веки.
Быть может, невестки посорились из-за чего-нибудь?..
Юсик поднялся с материнских рук. Потом радостно подбежал ко мне, повис на шее:
Дядя Язлы, дядя Язлы! А к нам дед бородатый приходил!
Когда? Какой дед? Я погладил Юсика по голове.
Не знаю, какой Они с моей гелнедже выходили во двор, вон туда. А мама начала плакать! И гелнедже плакала, а потом начала меня целовать
Ее отец забрал, тихо сказала старшая гелнедже и заплакала.
Только что уехали. Наверное, еще не добрались и до края села. Она попробовала встать и не смогла. Слезы лились из ее глаз. Я еще продолжал держать Юсика:
Но как же так?
И не стал дожидаться ответа на свой пустой вопрос, выбежал из дому Гелнедже что-то крикнула мне вслед я уже не услышал, не успел услышать.
За селом, по дороге неспешно скрипела арба, которую тянул ишак. В свете яркой, как лампа, луны, я сразу увидел, что эта арба увозит мою гелнедже!
Э! Гелнедже! Гелнедже!
Голос мой, будто волнами, прокатился по залитой желтым светом окрестности Мирное поскрипывание прекратилось, арба стала. Я подбежал, бормоча что-то, почти не слыша себя. Положил голову на туфли своей гелнедже.
Наконец, я услышал, что твержу одни и те же слова:
Не покидай нас, гелнедже! Прошу тебя! Останься, останься, гелнедже! И понял: надо сказать что-то самое важное
Ведь он вернется, ты сама увидишь! Вернется! Вон про дядю Айлы тоже пришло письмо А он вернулся! Ты же знаешь!
Гелнедже моя, не смея вымолвить ни слова, беззвучно рыдала, упав лицом на узел с вещами. Обнимая ее туфли, я чувствовал, как она содрогается всем телом.
Управлявший арбой пожилой человек с окладистой бородой спустился на землю, подошел ко мне, стал говорить что-то спокойное, вежливое, утешительное. Но все это, действительно, были только утешения
Я хорошо знал его. До войны он часто приезжал к нам. Они любили с отцом попить чайку да потолковать. Сядут на кошме под шелковицей и говорят. И много я узнал от него интересного Моей почетной обязанностью было подносить им угощение и чай с очага.
И я отлично помню тот день, когда мы с мамой наведались к ним сказать словечко насчет их дочери И как после ее привезли в наш дом. И помню веселую суматоху свадебного поезда Ах, какую же хорошую свадьбу тогда сыграли! И мальчишки, сорвав с мамы головной убор, смеялись и бросали его в воздух
Ты не плачь, сынок. Не надо плакать Бог даст, твой брат и вернется. И ты прискачешь к нам за подарком раз принес такую радостную весть. Тогда забирай назад свою гелнедже! А то я и сам ее привезу: разве так уж далеко от вас до нашего села?..
Еще он добавил, что я старший в доме и, значит, должен мужаться. Но никакие слова его не помогали. Словно я оглох!
И тогда старик просто тронул арбу. А я остался на пустой дороге, все так же плача и видя сквозь слезы, как уезжает моя гелнедже Затем вдруг кто-то схватил меня за сердце и дернул в сторону, и я побежал, сам не зная куда.
Широко раскинулось хлопковое поле, молчаливые, высвеченные луною холмы стояли поодаль. Я будто ничего не замечал. Я лежал, уткнувшись лицом в землю, плакал, пока не кончились слезы!
А телега, увозившая мою гелнедже, все ехала сейчас где-то, да ехала. И скрипела она все так же мерно и спокойно
И теперь я был рад, что ноги мои принесли меня сюда Нехорошо было бы идти домой таким, каким я был еще час назад. Прав был старик: я должен мужаться. И мое ли это дело расстраивать старшую гелнедже, которая и так уж расстроена, пугать детишек
Было уже далеко за полночь. Домашние я надеялся, что они теперь спят. Спустился к арыку, тихо бегущему в низине среди холмов, умылся и спрятанный ото всех темнотою пошел домой.
IX
Еще прошло несколько месяцев. В колхозе уже заканчивали собирать хлопок А мне как раз не повезло: грузил на арбу тяжелые тюки, оступился, упал и теперь лежал со сломанной ногой. Было мне грустно, одиноко. Белый свет мог я видеть только через окно.
Хорошо хоть дома были дети моей гелнедже! Так приятно было слушать их важную болтавню Или я сажал их рядом и начинал рассказывать сказки.