Их дети будут праправнуками Корбюзье – тут есть чем гордиться. Андрею надо было обязательно гордиться своей невестой. К тому же, когда избранница не просто красива, а обладает еще и другими ценнейшими качествами, то и мужа везде рады видеть, повсюду приглашают – а это помогает расширять связи, развиваться. Короче, многое, очень многое зависит от того, кто рядом. И карьера, и самоощущение, и еще все то, что словами не объяснишь.
Перспектива видеть рядом с собой банальную блондинку, пусть и красивую, пусть и проложившую себе грудью дорогу из Омска в Париж, пусть и очень умелую в постели, но, по сути, так и оставшуюся хваткой провинциальной Каштанкой, Павлова совсем не прельщала. Он же не старик, которому лишь бы молодая была рядом, хоть и за деньги. Павлову надо, чтобы он любил, и чтобы его любили, и чтобы все вокруг восхищались его выбором, и чтобы дети с родословной…
Как же прав был Отвагин! Этой Троцкой надо было кого-то зацепить, и она нашла себе лоха. Дай только палец, уже рука по локоть! Ну, заполучить в постель его, конечно, можно, но в свою жизнь залезть он ей не позволит. Да скорее убьет!
Оставаться здесь ему больше не хотелось ни минуты. Он быстро оделся и уже было направился к двери, как услышал томное:
– Дорогой, ты даже душ не принял, не приготовил мне завтрак. Куда ты так спешишь?
– Мне надо успеть заехать домой. Там уже и душ приму и переоденусь. У меня сегодня сложный день. Я не хотел тебя беспокоить. Ты спи, еще рано.
– Нет, так не пойдет. Я встаю рано и хочу с тобой позавтракать.
– Я не люблю завтракать. Мне в это время еще совсем не хочется есть.
– Мы еще увидимся, – безапелляционно сказала Татьяна, что не вызвало у Павлова никакого энтузиазма. – Ты мне обещал еще с невестой своей познакомить.
– Созвонимся, – холодно сказал Андрей и заспешил к выходу.
Из машины он позвонил Отвагину. Тот еще спал, но, услышав голос школьного друга, быстро пришел в себя.
– Ты что в такую рань? Что случилось?
– То самое. Ничего страшного, конечно, но она хочет, чтобы я познакомил ее с Проскуриными. Хочет сенсационный фильм об их родстве с Корбюзье делать. Знакомить ее с Аней, как ты понимаешь, меня совсем не тянет. Что делать? Отвагин, придумай что-нибудь.
– Идиот. Я как чувствовал, предупреждал тебя. Каким местом ты думал, когда бухался в ее постель?
– Тем же самым, которым думал ты, когда связывался со своей жабой из Тулы, а потом откупался от нее квартирой.
– Я тебя и призывал вчера учиться на моих ошибках, но ты, как клинический идиот, решил это делать на своих собственных. Ну да теперь поздняк метаться. Дело сделано.
– Ладно. Может, она снимет свой сенсационный фильм и успокоится?
– Не думаю. Какой фильм? Что она там может снимать? Для нее это повод связать тебя по рукам и ногам, а потом доить, как козу. Надо Сашку Сивакова подключать. Пусть даст своим ребятам команду. Надо, чтобы у тебя была о ней полная информация. Наверняка там будет что-нибудь такое, чем ты сможешь ее нейтрализовать. Будем собирать экстренное собрание. Давай я тебе сегодня еще позвоню. До связи. Пока-пока.
Павлов был в бешенстве. До чего же такая дура может опошлить ситуацию – а ведь все это можно было бы вспоминать как очень даже приятное сексуальное приключение… Ну все не к месту и не вовремя – она так и по Парижу шастает, на каблуках и в боевой раскраске! Вроде бы по-женски такая умелая и хваткая, а рот откроет – как железом по стеклу.
«Вот сейчас все брошу и побегу ее с моей невестой знакомить, – с раздражением думал Андрей. – Она таким образом хочет на одну доску стать с семьей Проскуриных. Просто невозможно допустить, чтобы они увиделись. Знакомить будущую жену с любовницей – значит отдавать предпочтение любовнице. Нет этого предпочтения! И этого знакомства не будет никогда».