Было заявлено, что Корбюзье мыслит «не по-нашему». У нас есть Кремль, и от него должно все расти, развиваться. Стали строить новый дом Совнаркома, второй дом Совнаркома – печально известные «дома на набережной»… Объявили конкурс на проект Дворца труда, которому надлежало занять весь Охотный Ряд, в результате построили на этом месте гостиницу «Москва», которую теперь доблестно снесли. У нас вечно все так – «до основанья мы разрушим, а затем…».
– Был против, а в конкурсе на проект Дворца Советов на месте храма Христа Спасителя участвовал.
– Так храм к тому времени давно снесли…
– Да и в конце концов, кроме бассейна, ничего не построили.
– Да как построишь? Там ведь все проваливалось, Дворец Советов построить пытались, но не смогли. Даже бассейн все время ремонтировали, там что-то все время рушилось. А восстановили храм – и все нормально, никаких проблем при строительстве не было. Вот пример того, что нельзя все разрушать до основания, потом все равно придется восстанавливать, а на это уходят годы.
– Так что же было потом?
Ангелина Ивановна не успела ответить на вопрос Шапошникова. Зазвонил домофон.
– О, это Аня с Андрюшей пришли. Сейчас я вас с ними познакомлю, – радостно сказала хозяйка дома. – Наконец-то. Аня поехала за едой для Феди.
На звонок в комнату вышел огромный заспанный кот. Он оценивающе посмотрел на Владимира, чинно проследовал к входной двери и уселся там в ожидании своих.
– Удивительно. Сколько людей живут в доме, а он всегда знает, когда кто-то из нас заходит в подъезд. Это наш Фердинанд. Красавец, правда?
Вопрос был риторическим и подразумевал только утвердительный ответ. Видимо, Фердинанд в доме был не на последних ролях.
«Обычно мои заказчики котов в квартирах не держат, – подумал Шапошников. – Опасаются за мебель и обои. Но этот котяра воспитанный, наверное. Вроде бы никаких повреждений в квартире нет. Видимо, потому и любимец».
Где-то вдалеке заурчал лифт, и вскоре под приветственное мявканье Фердинанда в квартиру вошла Аня.
Володя сидел прямо напротив входной двери. Хорошо, что сидел. На несколько мгновений он впал в столбняк – это была ТА самая девушка, которую, как считал Шапошников, он больше никогда не увидит.
Следом за Аней вошел тот самый парень, который подъехал к дому на машине.
«Так вот кому достаются лучшие из лучших. Банкирам. Что ж, вполне логично», – с грустью подумал Володя.
– Мы тут вас заждались, – запричитала Ангелина Ивановна. – Особенно Федя. Вот познакомьтесь, пожалуйста, Владимир Николаевич, очень известный архитектор, ну, вы это знаете, а это моя дочь Аня и ее жених Андрей Сергеевич Павлов.
Аня впервые посмотрела на гостя. Их глаза встретились, и Володя понял, что же именно так привлекает в этой девушке. Глаза, конечно глаза. Они же светятся… Девушка протянула руку. А Владимир неожиданно для самого себя, и не вполне оправдано для делового знакомства, вместо того чтобы пожать эту руку, склонился над ней для поцелуя.
Едва прикоснувшись к кончикам ее пальцев, он почувствовал, что его как будто слегка ударило током. Почудилось даже, что искра промелькнула и что ее не могли не заметить окружающие.
Во всяком случае, Андрей Сергеевич определенно был недоволен внезапно наэлектризовавшейся атмосферой и очень сухо приветствовал Владимира, боковым зрением отмечая повышенный интерес своей невесты к этому, видите ли, известному архитектору. Да она с него глаз не сводит!
Нет, он не из тех, кто потерпит соперника. Ну ничего, он с ним разберется, но сделает это тонко. Никаких грубых выпадов и унижений противника, лишь ненавязчивая демонстрация своих явных преимуществ.
– Действительно, мы о вас много наслышаны.