– Понятно, – обреченно сказал Володя. – Я так понимаю, у вас есть какие-то очень убедительные доводы к тому, чтобы я отложил все проекты и взялся за ваш заказ?
– Именно так.
– Ну что ж. Я весь внимание.
– Начну издалека. С истории нашей семьи.
«Как все не просто. Обычно мои заказчики дальше дедушек и бабушек своих корней не знают, – улыбнулся про себя Шапошников. – А тут вон как – „история“! Меняется, однако, социальный статус миллионеров…»
Впрочем, то, что он услышал дальше, его по-настоящему заинтересовало. Более того – впечатлило, заинтриговало и удивило.
– Вся история нашей семьи, – продолжала Ангелина Ивановна, – связана с этим домом. Его ведь построил двоюродный брат нашего прадеда, Сергей Владимирович Проскурин. Страховое общество «Россия» заказало проект доходного дома именно ему. Когда дом был готов, наша семья переселилась сюда из Замоскворечья. Но не в эту квартиру, а в другом крыле дома, в значительно большую, чем эта. Потом случилась революция. Вообще-то большевики с большим уважением относились к известным специалистам, их не уплотняли. Но на всю семью это не распространялось. В нашу квартиру заселили еще одиннадцать семей, а нам оставили одну комнату. Моя бабушка была поздним ребенком, разница со старшими братьями-погодками у нее была в двадцать лет. Оба брата пошли по военной линии, служили в царской армии. Брат Иван погиб в Первую мировую войну, Федор в Гражданскую. Да если бы и не погибли, их все равно потом бы расстреляли. Федор был белогвардейским офицером, дворянином… Теперь вот модно вспоминать о своем дворянском происхождении. Даже Дворянское собрание есть, которое княжеские титулы раздает неизвестно кому, дворянские традиции возрождают. Все это пустой звук, когда понятия чести и достоинства у нас не востребованы. Давно уничтожили всех, кто олицетворял собой честь и достоинство. А признаком аристократизма теперь стали деньги. Но это невозможно, аристократизм не купишь, он не продается.
Я прочла в военном архиве много интересного, когда стала заниматься историей нашей семьи. Меня поразил случай с одним молодым офицером, недавним выпускником военного училища. Он прибыл в расположение армии командовать ротой. Шли бои, они выполняли свои боевые задачи, а денежное довольствие не поступало. Нет, его никто не украл, как это бывает в наше время, просто армия наступала так стремительно, что тылы отставали. Молодой офицер пришел в отчаяние и… застрелился. То, что солдаты не получили денежного довольствия, он счел своим бесчестьем.
Теперь такой поступок даже непонятен, его надо долго объяснять современному человеку. Вон «Трансвааль-парк» обрушился, сколько народу погибло… Думаю, человеку, который проектировал это здание, то есть по чьей вине произошла такая трагедия, и в голову не пришло стреляться. Не представляю, как он с этим живет?
Изменились, конечно, люди… Вот еще, в одном письме домой молодой офицер рассказывал об участии в своем первом бою. Противник открыл огонь шрапнелью – самый страшный огонь для пехоты. Он пишет, что упал на землю и вдруг слышит голос батальонного командира: «Офицер, встаньте, на вас солдаты смотрят!» Он встал и видит, что весь полк лежит, а офицеры стоят. Под шрапнелью. Недостойно проявлять свой страх перед врагом.
Тут Ангелина Ивановна спохватилась. Виновато посмотрев на Шапошникова, проговорила:
– Извините, я увлеклась. Совсем ведь не о том хотела говорить, а сбиваюсь, время ваше отнимаю. Но вы так хорошо слушаете… Знаете, это редкий талант.
– Ангелина Ивановна, я слушаю вас с большим интересом, и время у меня есть. Не переживайте, – искренне сказал Владимир.