А за его
плечом он успел заметить мрачное лицо делла Торре.
Они пересекли двор Арренго и остановились во дворе святого Готардо, и Алипранди, не гибеллин, а гвельф, бросился к ним, чтобы взять поводья
лошади Фачино.
Фачино, в свою очередь, поспешил к карете и помог графине выйти.
Ему показалось, что она опиралась на его руку сильнее обычного, и, когда она подняла к нему лицо, он увидал, что оно было мокрое от слез.
– Ты видел! Ты слышал! – приглушенным, но от этого ничуть не менее взволнованным тоном произнесла она. – И ты еще сомневаешься? Ты все
колеблешься?
– Я не сомневаюсь и не колеблюсь, – ответил он. – Я знаю свой путь и не сворачиваю с него.
Она издала звук, похожий на всхлипывание.
– А те, в окне? Джанмария и остальные – ты заметил их?
– Да, но я не испугался. Им не хватит мужества воплотить свою ненависть в дела. И, кроме того, я нужен им.
– Ты думаешь, так будет всегда?
– Давай поговорим об этом, когда ситуация прояснится.
– Тогда может оказаться уже поздно. Сегодня твой звездный час, Фачино, неужели ты не видишь этого?
– Честно говоря, пока я не увидел ничего нового – ни на улицах, ни во дворце. Идем же, синьора.
И разъяренная графиня, беря его под руку, мысленно прокляла день, когда она вышла замуж за человека, по возрасту годящегося ей в отцы и
оказавшегося, ко всему прочему, еще и глупцом.
Глава V. МИЛАНСКАЯ КОММУНАnote 71
– Как они вопили, собачьи дети! – такими словами приветствовал герцог знаменитого кондотьера, который оказался единственным из военачальников
его отца, поддержавшим его в трудную минуту и не повернувшим против него оружие. – А меня, когда я сегодня утром проезжал через город, донимали
дурацкими жалобами. Они, похоже, забыли, что такое быть подданными. Но я проучу их, клянусь костями святого Амброджо. Однажды они увидят, на что
способен миланский герцог.
Немало людей собралось в тот вечер в огромной комнате, известной как зал Галеаццо, и, когда проницательные глаза Фачино Кане обежали толпу, от
них не укрылись перемены, произошедшие за немногие месяцы его отсутствия.
Рядом с герцогом находился делла Торре, вождь партии гвельфов, глава великого рода Торриани, который когда то соперничал с Висконти за власть в
Милане, а позади них Фачино видел одних гвельфов: Казати, Бильи, Алипранди, Бьяджи, Порри и других, с женами и дочерьми. Сегодня они чувствовали
себя как дома, хотя еще пару лет назад не посмели бы приблизиться на милю к дворцу Висконти. Единственным гибеллином среди встречавших был
Габриэлло Мария, сводный брат герцога; грациозность его фигуры, правильный овал лица и золотисто рыжие волосы невольно заставляли вспомнить о
Джангалеаццо, но, увы, помимо дружелюбия Габриэлло не унаследовал ни одной из черт своего отца, с которой можно было бы по настоящему
считаться..
Фачино почувствовал, как в нем закипает гнев, но сумел сдержаться.
– Люди хотят видеть во мне спасителя герцогства, – сказал он, улыбнувшись одними губами. – Разве плохо воздавать должное тем, кто способен
послужить нам?
– Как вы смеете попрекать его высочество! – изумился делла Торре.
– Вы хвастаетесь своей властью? – прорычал герцог.
– Я счастлив, что в отличие от Буонтерцо могу воспользоваться ею в ваших интересах.
Графиня, стоявшая чуть позади Фачино, мысленно улыбнулась. Эти идиоты сумели раздразнить Фачино куда лучше, что это удавалось сделать ей самой.
Габриэлло, однако, поспешил разрядить накалившуюся обстановку:
– Мы искренне рады приветствовать вас, синьор граф; вы прибыли как нельзя кстати.