– Чем плоха такая жизнь? – как то раз заметил он, совершая вместе с Белларионом вечернюю прогулку в парке, где паслись благородные олени.
– А что в ней хорошего? – возразил Белларион. – Человек создан совсем для другого. Я постепенно начинаю приходить к мысли, что монастырское
умиротворение сродни скуке пастбища для скота.
– Ты быстро учишься, – улыбнулся Фачино.
– Мне просто есть с чем сравнивать, – ответил Белларион. – Вам нравится отдыхать здесь, как уставшему человеку приятно лечь в кровать после
трудного дня. Но вряд ли кому захочется проспать всю свою жизнь.
– Дорогой философ, тебе нужно сочинить целую книгу подобных высказываний, чтобы люди могли черпать в ней сведения о жизни и не скучать.
Однако Фачино недолго предстояло наслаждаться столь понравившимся ему бездействием. Почти ежедневно в Аббиатеграссо стали приходить слухи о
волнениях и беспорядках в Милане, и однажды, незадолго до Рождества, когда обильный снегопад вынудил их просидеть все утро возле пылающего
камина в огромном зале охотничьего дворца, Фачино высказался за скорое возвращение в город.
Одно упоминание об этом вывело из себя графиню Бьяндратскую, уютно устроившуюся в кресле из орехового дерева.
– Ты ведь обещал, что мы останемся здесь до весны, – обиженным тоном произнесла она.
– Откуда мне было знать, что герцогство так быстро станет разваливаться на части, – ответил он.
– Ну и что? Разве это твое герцогство? Хотя оно давно уже было бы твоим, стоило тебе только захотеть.
– Тебе не терпится стать герцогиней, верно? – улыбнулся Фачино. Его голос звучал ровно, однако в нем ощущался скрытый оттенок горечи. К этой
теме они возвращались уже много раз, хотя в присутствии Беллариона она возникла впервые. – К сожалению, на пути к этому существуют препятствия,
преодолеть которые мне не позволяет мое понятие чести. Хочешь, чтобы я перечислил их?
– Я помню все их наизусть, – она недовольно надула губы, полные и красные, свидетельствовавшие о сильных внутренних переживаниях. – Однако
никакие препятствия не смутили ни Пандольфо, ни Буонтерцо, а ведь их происхождение ничуть не выше твоего.
– Давай оставим в стороне вопрос о моем происхождении, дорогая.
– Ты не любишь, когда тебе напоминают о нем, – со злорадством в голосе поддела его графиня.
Он повернулся к ней спиной и подошел к одному из высоких слюдяных окон, шаркая ногами по полу, густо усеянному сосновыми иголками и веточками
вечнозеленых растений, которые заменяли в зимнее время традиционную камышовую подстилку. Секунду он молча стоял у окна и разглядывал неуютный
зимний пейзаж.
– Снег как будто усиливается, – произнес он наконец.
– Он еще сильнее валит на холмах возле Бергамо, где правит Пандольфо… – не желала уступать она.
Он резко повернулся к ней.
– И еще не разошелся на равнине неподалеку от Пьяченцы, где тираном Оттоне Буонтерцо, – с сарказмом в голосе перебил он ее. – Если вы не
возражаете, синьора, давайте сменим тему.
– Нет, я возражаю.
– А я настаиваю, – в его голосе появились стальные командирские нотки.
Графиня рассмеялась и поглубже закуталась в свое роскошное горностаевое манто.
– Ну конечно, твоя воля – закон. И как только тебе надоест деревенская скука, мы тотчас уедем отсюда.
Он озадаченно поглядел на нее и нахмурился.
– Послушай, Биче note 70, – медленно проговорил он, – я и не подозревал, что тебе так нравится в Аббиатеграссо. Я помню, как ты сопротивлялась
всякий раз, когда мы отправлялись сюда, и наш последний отъезд три месяца назад не составил исключения.