– Нам важно знать, что вы делали там.
– Ну так знайте, что я никогда не появился бы на балу, если бы выдал вас. И мне нечего особенно добавить к этому. Я отправился во дворец, чтобы
передать ваше решение принцессе Валерии и дать ей понять, что не в ее власти диктовать нам условия. Могу заверить, синьоры, что все это я
успешно исполнил.
– Мы поверим вам, мессер, когда вы объясните нам, почему вы пошли во дворец и каким образом вас туда пустили, – не унимался Барбареско.
– О Боже, ну как мне убедить Фому Неверующего note 45! – вздохнул Белларион. – Мне пришлось отправиться во дворец, поскольку я предвидел, что
беседа с принцессой потребует немалых усилий с моей стороны и изрядного времени. Разве она могла бы состояться в саду, тайком? И кроме того,
синьоры, я вспомнил, что являюсь приемным сыном Фачино Кане, и решил наконец то воспользоваться этим обстоятельством, чтобы беспрепятственно
попасть во дворец. Посол Милана, Алипранди, представил меня сегодня принцессе.
В комнате наступила напряженная тишина.
– Алипранди мог представить вас во дворце, – наконец прервал молчание Барбареско, – но никак не нам.
– Это наглая ложь, – прорычал седовласый Лунго.
– И к тому же хромая, – добавил Казелла. – Почему вы раньше не представились во дворце, чтобы иметь возможность беспрепятственно ходить туда?
– А зачем было выкладывать на стол все свои козыри сразу? Неужели для вас важно, в каком обличье я появляюсь там? Стоит ли беспокоиться о таких
мелочах? Сегодня вечером принцесса не ждала меня, поэтому калитка в сад была закрыта, а для того, чтобы опять раздобыть фартук художника, у меня
не оказалось лишних пяти дукатов. И не забывайте о главном: если бы я выдал вас маркизу Теодоро, на моем месте сейчас стоял бы начальник стражи
Касале.
– Против этого трудно возразить, – вставил граф Спиньо, и двое или трое заговорщиков согласно кивнули.
Но Барбареско, Казелла и Лунго не собирались отступать.
– Почему никто во дворце не узнал вас, если вы служите там переписчиком?
– Даже если кто то и узнал, так что из этого? Разве одно противоречит другому?
– Кто может поручиться за вас? – сурово спросил Барбареско, и все присутствующие, казалось, затаили дыхание, ожидая ответа Беллариона.
– Вы требуете доказательства, что я приемный сын Фачино Кане? – поинтересовался он.
– Хотя бы этого, петушок, – угрожающе произнес Казелла, и Белларион заметил, что его пальцы крепче сжались на рукоятке кинжала. Положение
становилось критическим.
– Хорошо, – решительно сказал он. – Пускай один из вас съездит в Чильяно и узнает у аббата монастыря Всемилостивой Божьей Матери имя ребенка,
которого Фачино много лет назад оставил там, а заодно попросит аббата подробно описать его.
– Но что это докажет? – нетерпеливо вскричал Барбареско. – Разве мы сможем убедиться в том, что вы не шпион?
– Конечно, нет, – согласился Белларион. – Но хотя бы частично ваши подозрения рассеются. Остальное может подождать.
– А тем временем… – начал Казелла.
– Тем временем я в ваших руках, – перебил его Белларион. – До Чильяно и обратно не более дня пути верхом. Неужели вы настолько кровожадны, что
не в силах потерпеть до тех пор, пока все не проверите?
Они принялись обсуждать судьбу Беллариона, и в конце концов, не без влияния графа Спиньо, взявшегося защищать юношу, его решили запереть на
чердаке в доме Барбареско и отправить гонца в Чильяно. Барбареско, Казелла и Спиньо отвели Беллариона в грязную темную каморку, в которой не
было ни окон, ни мебели и лишь в углу была брошена и прикрыта мешковиной куча соломы, заменявшая кровать несчастным постояльцам, попадавшим
сюда.