– Сейчас они наверняка движутся к Мортаре, – сообщил Карманьола принцессе, вернувшись в Квинто после неудачной попытки перехватить Беллариона. –
Отправиться за ними в погоню означало бы снять осаду с Верчелли, чего и добивался этот предатель, и мы даже не знаем, какой дорогой они
воспользовались.
Проклиная всех и вся, он беспокойно расхаживал взад и вперед по залу, и принцесса, наблюдая за ним, не могла не вспомнить о том, с каким
спокойствием выслушал Белларион вынесенный ему здесь же несколько часов назад приговор и насколько галантно вел себя при этом. Почти неосознанно
она сравнивала поведение обоих капитанов, и выводы, которые она делала, были отнюдь не в пользу Карманьолы.
– Эмоции вам не помогут, Карманьола, – наконец сказала она, и в ее тоне проскользнули неприязненные нотки.
Он как вкопанный остановился перед ней.
– А как вы думаете, мадонна, откуда они взялись? – воскликнул он.
– Может быть, это я что то потерял или чего то лишился? Ха! Да я волнуюсь только из за вас.
– Из за меня?
– Вы, наверное, не представляете себе последствия, к которым приведет бегство Беллариона и его швейцарцев. Под Мортарой стоят люди в основном из
его собственной кондотты, отряда Белой Собаки, – черт побери, хорошенькое названьице! – которые безоговорочно доверяют ему, а остальных этому
прожженному мошеннику не составит труда уговорить последовать за ним. Таким образом в его распоряжении окажется армия, насчитывающая около
четырех тысяч человек, что существенно больше, чем осталось у нас.
Она с тревогой взглянула на него.
– Вы хотите сказать, что они могут напасть на нас?!
– Наверняка! Мы ведь уже знаем, чего он добивается. И сегодняшние события дают ему в руки прекрасный повод осуществить свои планы и выйти сухим
из воды, оправдавшись, при необходимости, перед герцогом. Для него все складывается как нельзя более благоприятно – я бы сказал даже,
благоприятнее некуда, – чего, увы, нельзя сказать о нас.
– В таком случае мы проиграли, – потерянно проговорила принцесса,
– Ведь мы окажемся между двух огней: с одной стороны – армия Беллариона, а с другой – мой дядя.
Но неуемное тщеславие Карманьолы не позволило ему согласиться с этим доводом.
– Неужели вы сомневаетесь во мне? – пренебрежительно рассмеявшись, сказал он. – Я отнюдь не новичок в военном деле. Да что там говорить: как я
могу потерпеть поражение, когда иду в бой только ради вас! Я немедленно предприму необходимые меры и завтра же отправлю письмо к герцогу с
сообщением об измене Беллариона и просьбой о подкреплении. Можете не сомневаться: мы их получим; Филиппе Мария не тот человек, чтобы оставить
безнаказанными своих взбунтовавшихся капитанов.
Его уверенность передалась ей. Красивый, сильный, не успевший снять с себя полностью все доспехи, он показался ей в эту минуту истинным
воплощением бога войны.
– Простите мои сомнения, друг мой, – сказала она, протягивая ему руку. – Мои страхи недостойны вас.
Он схватил ее за руку, она поднялась с кресла, и он привлек ее к себе.
– О, Валерия, как я люблю твою храбрость и все в тебе. Ты моя, Валерия! Бог создал нас друг для друга.
– Еще нет, – ответила она, чуть улыбнувшись и потупив взор.
– Но когда же? – пылко спросил он.
– Когда мы выгоним Теодоро из Монферрато.
Он сжал ее в объятьях, так что его доспехи сделали ей больно.
– Это обещание, Валерия?
– Обещание? – эхом откликнулась она на его вопрос. – Я клянусь, что тот, кто сделает это, сможет по праву потребовать моей руки.