– Что? Уж не хотите ли вы сказать, что намерены без суда и следствия вынести мне приговор?
Никто не ответил ему, поскольку в этот момент в зал вошли четверо стражников Беллуно; по знаку Карманьолы они окружили Беллариона и отобрали его
единственное оружие – кинжал, который швырнули прямо на стол. Только тут Белларион почувствовал, как в его душе начал закипать гнев.
– Безумцы! – воскликнул он. – Что вы хотите сделать со мной?
– Скоро вы узнаете вердикт. Но не тешьте себя иллюзиями, Белларион.
– Кто собирается выносить вердикт? Вы? – он обвел присутствующих недоуменным взглядом, словно отказываясь верить в реальность происходящего.
– Опрометчивый хвастливый дурак! – не в силах больше сдерживаться, напустился на Карманьолу Штоффель. – Никто, кроме его высочества герцога, не
может судить Беллариона.
– Считайте, что мы взяли на себя смелость привлечь его к ответственности. Вина Беллариона полностью доказана, и он не привел ни одного веского
довода в свое оправдание.
– Разве можно считать доказанной его вину? У вас просто нет прав на это, – не уступал Штоффель.
– Вы ошибаетесь, капитан. Существует военный трибунал…
– Дело было исследовано чересчур поверхностно, и я настаиваю на том, чтобы Беллариона судили по закону и для этого немедленно отправили к
герцогу.
– И не забудьте послать вместе со мной вашего единственного свидетеля, – вставил Белларион, – того самого, что принес письмо. Ваш отказ привести
его сюда и допросить лишний раз свидетельствует о вашей предубежденности ко мне.
Карманьола густо покраснел, услышав это обвинение, и презрительно оглядел арестованного с головы до пят.
– Если вы подозреваете меня в личной неприязни, я могу предложить вам испытание поединком, – гордо вскинув свою красивую белокурую голову,
заявил Карманьола.
– И что докажет ваша победа надо мной? – криво усмехнулся Белларион. – Разве лишь то, что у вас крепче мускулы и больше турнирного опыта. Но
требуется ли для этого испытание поединком?
– Бог поможет правому, – сказал Карманьола.
– В самом деле? – рассмеялся Белларион. – Я рад, что вы можете это гарантировать. Но вы забываете, что право вызова на поединок принадлежит мне,
обвиняемому. Ваша тупость и упрямство всегда лишают вас проницательности и мешают видеть самое главное. А вдруг я воспользуюсь своим правом и
вызову на поединок человека, ради которого мы взяли в руки оружие, – маркиза Джанджакомо Монферратского?
Не отличавшийся крепким сложением юноша вздрогнул, и зрачки его глаз расширились от страха. Его сестра испуганно вскрикнула.
– Не он, а я – ваш обвинитель, – поспешил успокоить их своим ответом Карманьола.
– Вы не более чем его представитель, – сказал Белларион, и юноша поднялся со своего места, побледневший и напряженный.
– Белларион прав, – заявил он. – Я не смогу отказать ему.
– Вы, по своему обыкновению, склонны все переоценивать, – насмешливо улыбаясь, поддел Белларион сконфузившегося Карманьолу и вновь обратился к
Джанджакомо: – Я знаю, вы не посмели бы отказаться встретиться со мной в поединке, если бы я потребовал его. Но я не пойду на это. Я всего лишь
хотел показать всем истинную цену брошенного мне Карманьолой вызова.
– У вас осталось хотя бы чувство приличия? – съязвил Карманьола.
– А вы не можете похвастаться даже этим. Бог создал вас дураком, тут уж ничего не поделаешь.
– Забрать его!
Стражники грубо схватили Беллариона за руки, и он, не проронив более ни слова, позволил им увести себя.