При выезде из Москвы, молоденькая актриса, которой посчастливилось уберечь от огня часть своего имущества, уложила его в небольшую и запряженную двумя резвыми казачьими конями, коляску. Временами она путешествовала пешком, иногда верхом. Однажды, во время спуска с холма, слева от нас раздалось несколько пушечных залпов, и над дорогой полетели ядра одно из них, ударив ее коляску, нанесло ей такой урон, что дальше двигаться она не могла. Бедняжке, которая в тот момент, к счастью, шла пешком, пришлось отказаться от нее и перегрузить столько своего багажа, сколь было возможно, в один из императорских фургонов. По прошествии нескольких дней я узнал, что она потеряла все, а может, лишь большую часть своих вещей. Не припомню, чтобы видел этих несчастных актрис или кого-нибудь из их спутников ни в Смоленске, ни в Вильне. Как и многие другие, они, вероятно, или погибли или попали в плен.
Глава III. Отступление из России
В течение того времени, когда Император жил в Кремле, состоялось несколько совещаний касательно переговоров с неприятелем каждый день мы ждали положительного ответа. Но, если немного поразмыслить, на какие ответные действия врага который с легкостью отдал огню саму Москву, мы могли рассчитывать? Что еще ему было терять? Последствия стали ясным доказательством того, что они не желали ничего, кроме как обмануть Императора и поддерживать его веру в успех столько времени, сколько им потребовалось бы для возрождения их армии, пока наша, понемногу слабея, таяла в Москве городе, являвшим собой лишь кучу пепла, равно как и наши, размещенные в иных поселениях, где не было ничего съестного ни для солдат, ни для лошадей, гарнизоны, и, в конечном итоге, вынудить нас как можно дольше оставаться в России, чтобы приближающаяся к нам, поистине, гигантскими шагами, зима, нанесла при отступлении нам слабым и беспомощным еще больший урон. К великому сожалению, эта тактика оказалась весьма успешной для русских, заставивших нас невероятно дорого заплатить за ту славу, коей мы покрыли себя, когда ворвались в их священный город.
Дни стремительно сменяли друг друга, но приятной и ожидаемой всеми вести о начале переговоров Императорский штаб так и не получил. Живя в Москве, все мы чувствовали себя достаточно уверенно, так что весть о внезапном нападении русских на французские форпосты не слишком обеспокоила нас.
С ответом на эту агрессию Император не заставил себя долго ждать. День отбытия был назначен, и армия получила приказ идти на юг. Насколько я помню, руины Москвы мы оставили 19-го октября.
С того времени ясные дни пропали совсем, а ночи становились все дольше и дольше. Солнце все чаще скрывалось за облаками, а горизонт накрывал мрак. Люди посерьезнели, казалось, они знают о том, какое ужасное будущее ожидает, а потому страшит их.
У Смоленска холод уже достаточно жестоко мучил нас. Лик воцарившегося в армии хаоса был поистине ужасен. Ряды Гвардии поредели весьма существенно но прежде, в начале своего пути, шагающая по Смоленску, она была многочисленна и прекрасна, ведь существенных потерь она в то время не понесла. А на обратном пути как же она отличалась от самой себя тогдашней!
Спустя два или три дня, Император и все остававшиеся в Смоленске французы возобновили марш. Мороз понемногу усилился, погода стояла пасмурная, дни резко сократились. Сразу же после того, как мы покинули город, арьергард взорвал огромное количество зарядных ящиков они стояли у стен справа от тех ворот, через которые мы проходили. Мы видели и слышали эти следовавшие один за другим взрывы. У нас не было лошадей, забрать с собой эти ящики мы не могли. В этих взрывах было что-то столь мрачное, что заставляло нас почувствовать, что величайшие из бедствий еще впереди, но они приближаются, и встреча с ними состоится очень скоро. С каждым днем пищи у нас становилось все меньше и меньше, и каждый день мы оставляли позади себя пушки, зарядные ящики и обозные повозки. Чем дальше мы продвигались, тем холоднее становилось, трупы людей и лошадей отмечали наш путь. Мы шли медленно. После нескольких дней довольно устойчивых морозов наступила оттепель. Мы не раз видели, как Император, облаченный в длинный пелисс,[3] и помогая себе своей тростью, некоторую часть дороги проходил пешком.
Мы шли к Орше. Чтобы добраться до нее, довольно большое расстояние следовало преодолеть, идя вдоль берега Днепра. Мы видели сам город по правую руку от нас но прежде, чем попасть в него, нам предстояло описать широкий полукруг. Я видел, как солдаты таких было очень много кои, полагая, что им удастся значительно облегчить и сократить себе путь переходом через реку по льду, который во многих местах оказался не слишком прочным. К сожалению, как мне кажется, некоторые из этих безрассудцев погибли. Тем не менее, несмотря на запрещающие так поступать приказы генералов и риск смерти от утопления, стоило появиться хотя бы одной тропинке, как по ней шли и другие пехотинцы без страха испытать судьбу так же, как и те, кто предшествовал им.