Тут грянула «Ода к радости»:
Freude, schoner Gotterfunken,
Tochter aus Elysium!
Wir betreten feuertrunken,
Himmlische, Dein Heiligtum
А Эльза бежала, припадая к земле, когда над ее головой скользил прожектор с главной тюремной вышки, кралась вдоль складов, где хранились обувь и одежда заключенных.
Seid umschlungen, Milionen! призывал хор.
А, вот оно «Обнимитесь, миллионы!» дрожа, шептала Эльза. Для чего? Чтобы легче было нас истязать?
Diesen Kus der ganzen Welt!
Bruder, uberm Sternenzeit,
Muse ein lieber Vater Wohnen!
Потом, ища спасения от громких криков, она зарылась в какие-то высокие кусты, но и здесь ее нашла страшная плетка коменданта Коха
Мама, мама! Леон беспомощно склонился над ней, а Илья, вырвав ее содрогающееся тело из колючих ветвей, кинулся к машине «скорой помощи», стоящей поодаль, к человеку в белом халате, который стал массировать ее слабеющее сердце, затем, выругавшись по-русски, впрыснул Эльзе какую-то жидкость, отчего она вздрогнула и судорожно вздохнула.
Вы вовремя, сквозь зубы сказал санитар, еще минута и
Мамочка! подбежал потрясенный Леон.
Веки Эльзы дрогнули, и мир вокруг показался ей странным.
Это я, напомнил он сдавленным голосом.
Да, прошептали её измученные губы. А как симфония?
Отлично, хотя я не дослушал ее до конца. Но и Бетховен не слышал Девятую. Он дирижировал, глядя на руки своего помощника. А когда все окончилось, стоял, усталый и погруженный в свою глухоту. Тогда одна из солисток повернула его лицом к публике, которая неистовствовала, аплодируя и ликуя. И Бетховен лишился чувств
Эльза тронула его ладонь холодной рукой:
Музыка весь твой мир.
Нет, нет! чуть не закричал Леон, унимая слезы. Ты тоже в этом мире! и у него вырвалось отчаянное. Мама, не оставляй меня!
Какое-то острое воспоминание заставило ее улыбнуться:
Ты такой рыжий как тебе отказать?.. и обласкала его взглядом голубых лорелейных глаз.
Рина
Рано утром звонили родители, поздравляли, сообщили, что с тель-авивским театром «Гешер» ничего не вышло, поэтому денег нет, и они не смогут приехать на ее день рождения. Рина не очень огорчилась, ей не хотелось ничего затевать. Она и друзьям ничего не сказала о страшной дате своем двадцатипятилетии, но по внезапному настойчивому стуку в дверь пришлось признать, что это секрет Полишинеля.
Она поразилась:
Сарит!
Я! засмеялась гостья и протянула букет астр. Ад меа вэ эсрим!
Господи! не слишком искренно удивилась Рина. Я и забыла совсем.
А мы не забыли! засмеялась Сарит, показав на крохотного мальчика в коляске. Правда, Таль?
Зе! подтвердил тот почти бежжубым ртом.
Так он реагирует на все новое, объяснила мать.
Рина взмолилась:
Дай мне его подержать! Чудный, чудный! Глаза светлые как серебро.
Скоро явится еще кое-кто из ансамбля! продолжала ошеломлять ее гостья.
Что ты! испугалась та. Чем же я буду всех угощать? У меня в доме ничего нет!
Ну, насчет еды не волнуйся. Никто не придет с пустыми руками. Вот пример, она вынула из-под коляски большую миску с салатом.
Ах ты, умница! обняла ее Рина. Остаётся проблема: тут не совсем удобно.
Не то слово! лукаво вставила подруга. Сплошные матрасы и одеяла на стенах! Ты что, спишь вертикально?
Рина смутилась:
Это от грохота самолетов и вдруг сказала задумчиво. Идея! Что, если мы устроимся в сквере? Пойдем, покажу!
Они вышли через заднюю дверь, и с другой стороны был зеленый садик, окружавший старый платан.
Зе! обрадовался малыш, тыкая пальчиком в деревянные фигурки детей на толстых ветвях. Иоси!.. Мули!.. Дуби!..
Они напоминают ему его соседских друзей, пояснила Сарит. А кто они на самом деле?
Сквер посвящен Наоми Шемер, а о детях она пишет в своих стихах.
Тут из маленькой избушки на вершине дерева стал спускаться плотный человек в синем комбинезоне.
Рина была разочарована:
А мы собирались устроить здесь небольшой пикник!
Ничего, сказал тот, разглаживая пышные светлые усы. Я починить кое-что Если непорядок, всегда зовут Мокеича.
А вам нетрудно подниматься наверх?
Ему стало смешно:
Сибиряки мы. Сосна там до неба!
Его заглушил звук резко остановившейся машины, из окна которой раздался знакомый голос:
Рина!
Илья! удивилась она. И ты тут?