Как плющ (взойдя на дерево) распространяет ветви свои поверх его, покрывая ими все дерево и затмевая его совершенно, так и преступление, насадившись на Земле в Адаме, постепенно, с течением времени, распространило ветви свои. Говорим: родил Адам братоубийцу Каина, и этим распространилась ветвь (тьма) над мыслью человека».
Как великое открытие принял Александр Ксаверьевич истину о тридцати трех ветвях плюща.
«Говорили: эти 33 ветви беззакония, переводил рясофорный послушник, суть следующие: прежде всего пять воспринятых человеком: во-первых, псилафизм ума (земное и вещественное мудрование, как говорится в вечерней молитве); во-вторых, лукавства; в-третьих, неверие в заповеди; в-четвертых, преступление заповедей; в-пятых, закоснение в преступлении заповедей и презорство. Таковые сути ветвей (их число 33) отростков суть пятиобразия змия, которое он внушил Еве, передал Адаму и через принятие которых Адам утратил блага рая». И переводчик добавляет от себя: «Пятиобразием называет святой Нил эти пороки потому, что в полной мере обладает ими диавол. Человек же грешный воспринимает лишь подобие диавола, ибо сперва диавол согрешает (1 Ин. 3,8) как сказано в Писании».
И видел себя Александр, рясофорный послушник, перед матерым волком, один на один, когда лошадь предала. И перед золотой Богородицей. И помнил запах сена и девичьего тела, когда так чисто, по-украински, спали с дивчиной в Луциковке. И старец у Криницы вставал перед глазами, но сразу же китайские девочки в загнивающей старице, слоненок застреленный, ползущая отсеченная рука А дальше багровая долина, бескрайняя, вспученная холмами, горами запекшейся крови и белых костей.
У Нила Мироточивого искал защиты. Тянуло в обитель на Святых Камнях. И тотчас пресекал в себе стремления Хочешь затворничества вот твоя келья.
Переводил: «Страстное влечение (ко греху) есть альфа, уныние омега, то есть начало и конец (во всяком грехе). Начало похоти, начинающая похоть возбуждает деятельность, конец же похоти есть начало уныния. Поэтому мудрование ума и лукавство ока (которые возбуждают греховную деятельность в человеке) начало имеют, а конца не имеют (т. е., возбудив однажды похоть и внушив человеку грех, они этого грешника, если он не освободится от них раскаянием, поражают унынием, которое по смерти превращается в муку вечную); так и слоги письмен: начало имеют, но конца не имеют (т. е. сложившееся однажды из букв слово никогда не утратить своего смысла и всегда сохранит тот же смысл, пока существуют письмена).
Говорим: альфа есть первая буква, омега последняя, вита вторая, пси предпоследняя, ламбда и кси, равно как ми и ни, следуют (по порядку) одна за другой; так и страсти, хотя произошли некогда последовательно, вписавшись как алфавит на хартии человечества, но потом конца уже не имеют, соединяясь во всевозможные взаимосочетания, на буквы в слогах и словах, между собою. Так и псилафизмы (т. е., мудрования греховные), которые суть начало (т. е., подобно первой азбуке альфе, написались первыми на хартии души человека). Конца не имеют. Одинаково с мудрованием, и лукавство начало имеет, а конца не имеет Все (24) ветви (греха), как буквы азбуки, означают все беззакония мира и не имеют конца
Мир для человека есть как бы книга, которую он исписывает своими делами, как письмена слогами, которые имеют начало, но конца не имеют; отнюдь не забудется во веки веков (все, что ни сотворит) человек от самого рождения до своей смерти, потому что от самого рождения какие слоги-письмена ни изобразит человек в книге мира, по смерти человека все они имеют быть разобраны по слогам, будет прочитано каждое сложение так, как сложил его человек, и каждое сложение получит свою часть, воздаяние».
Прочитывая с благодарной, с детской радостью строки Нила, переводил на русский язык с восторгом. «Альфа и омега, или вита и пси (хотя стоят на разных, противоположных концах азбуки, но совместно могут встретиться в одном слове); подобно сему и псилафизмы, то есть греховные плотские мудрования человека, подмешиваются к добрым начинаниям его.
Злой и благой подразумевается: ангел-хранитель и злой дух, подвизающие человека один на добро, а другой на зло. Они суть чрезвычайные противники между собою
Избавитель избавляет человека от злых, но желает, чтобы и сам человек имел чувство к Сигору (т. е. к небу, как говорится в великом каноне: В Сигор угонзай), сознавал бы (в себе) те тридцать три ветви беззаконных письмен жизни и не вплетался бы в те 24 буквы погибели.