Но есть ли у ваших монахов осознание, что Господь в имени Своем Сам находится Своим страшным присутствием в Его Иисусовой молитве?
Об этом не думал, сказал правду брат Александр.
Но это истина! Душа, потрясенная страхом присутствия Божия, замирает, собирается в себе всеми силами и чувствами. Прекращаются наши метания по лику Земли. Макарий Великий, Египетянин, так говорит об этом: «Сердце, как воск от огня, растекается от ощущения близости Сына Божия, от нашего прикосновения к Нему умом и сердцем. Одним словом, душой».
Спасибо! сказал брат Александр. Начинается моя жизнь познания
Драгоценность Афона в том, что здесь живут простецы. Много простецов. Изощренный ум вулканическая магма, а простота свет.
Скажите, а что это такое сиромах, келиот?
Сиромах отшельник, но зачастую не имеющий пристанища. Странствующий отшельник. Келиот насельник кельи, но келья на Афоне это не только одинокое жилище. Чаще всего небольшие обители. Монастырь у русских на Афоне один Пантелеимоновский, скитов четыре: Свято-Андреевский, Свято-Ильинский, Кромица и Новая Фиваида, а келлий под шестьдесят или даже более того. Принадлежат они, однако, не только русскому монастырю, но и греческим. Впрочем, Свято-Андреевский скит под началом Ватопедского монастыря, истинно греческого. А теперь, брат, помолимся. Мы уже в Кариесе. До Иверона здесь верста.
Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, прочитал про себя послушник Александр.
На подворье Никифоро-Геннадиевского монастыря он читал и читал эту молитву. Там низкое небо, серый воздух. Темная земля, темный лес, темная глыба города, заслоняющая горизонт.
Здесь сияющий воздух, теплая, разогретая солнцем земля, запах кипарисов и моря.
Дорога, петляя, вела из царства радостного света и цветущей земли к темным камням и темному морю. Небо закрыло облаками, и море сияло очень далеко, по горизонту.
К чему бы такое?
Оставили лошадей, к морю шли по камням.
Стояли на берегу, куда прибило бурей корабль Четверодневного праведного Лазаря епископа Кипра. На корабле Божия Мать, апостол Иоанн Богослов и другие апостолы, имена которых не сохранились в памяти насельников этой земли. Помнят другое: в тот день народ Афона отрекся от идолов и от Аполлона. Все жители крестились на Афоне во имя Иисуса Христа. Тогда и сказано было Пресвятой Богородицей: «Се место будет Мне в жребий, данный Мне от Сына и Бога Моего. Благодать Божия да пребудет на месте сем».
Богородица и евангелист Иоанн Богослов были здесь в 44 году от Рождества Христова, сказал брат Леонтий. Помолчал. Хотел что-то сказать, встряхнул головой отрицая задуманное. И вдруг посмотрел брату Александру в глаза и все-таки сказал: Когда последний монах покинет Афон этот мир исчезнет.
Мы исчезнем со своим временем, ответил рясофорный послушник.
И келиот развеселился.
Верно! Верно, Господи!
Они расстались возле ворот Пантелеимонова монастыря. Брат Леонтий показал место, где среди голодных, пришедших за хлебом 21 августа 1903 года, стояла с народом Богородица.
Мука в монастыре была на исходе, но игумен, потрясенный фотографией, отменил свое решение прекратить раздачу хлеба. Испекли, как всегда, на всех, и в тот же день купцы доставили в монастырь муку. Видимо, наши купцы, из России.
Александр Ксаверьевич напился из источника. Трогал руками камни стены.
Не во времена Рима или Византии три года тому назад на этой вот земле стояла за хлебом Богородица. Получить малое и накормить тысячи.
Хиландар, Эсфигмен
Афонская жизнь пошла чередом. Работа в саду. Приглашение в хор. Занятия с регентом. Но отец Иосиф о каждом брате помнил.
Отправил рясофорного послушника с письмами к настоятелям дальних монастырей: в Хиландар к сербам, в Эсфигмен к грекам.
Александр Ксаверьевич, передав письма, понял: послания всего лишь предлог показать новому брату монастыри Афона. Хиландар обитель старейшая. Новая жизнь, семивековая, началась в 1198 году, когда Ватопедский монастырь отдал руины древнего Хиландарского монастыря и его земли сербским монахам, Стефану Немане и его сыну Растко. Стефан был царем, а вот сын предпочел царской ризе монашескую рясу. Ушел в монахи и царь. Растко стал Саввой, Стефан Симеоном. В 1200 году Симеон почил, а Савва, ставший архиепископом Сербским, перевез мощи отца в Белград. Император Византии Алексий III отдал Хиландар в вечную собственность Сербии, и монахи скорбели, лишившись мощей Симеона. И был сон игумену Мефодию. Явился настоятелю Хиландара сам Симеон и сказал: «Не тужите об утрате мощей, на моей могиле обретете виноградную лозу, которая вас утешит».