Ой, мой бедненький! А что ты сегодня делал, что так устал?
Ну, с утра я заехал за Катей, и мы опоздали в институт, потому что слишком долго целовались в машине у ее подъезда. Затем я принимал зачет у первой группы второго курса, потом экзамен у второй группы первого курса, потом еще у какой-то группы какого-то курса принимал что-то там, а вечером отвез Катю домой и чуть не кончил прямо в штаны, оттого что во время прощального поцелуя она слишком нежно провела рукой по моей груди и локтем задела пах. А как только я вошел в квартиру, то сразу ей позвонил, и мы протрепались по телефону еще часа полтора. Вот только десять минут назад закончили. Член вот все еще стоит от ее необыкновенно обольстительного шепота.
Да ничего особенного. Ты же знаешь сейчас сессия. Я сутками в институте А ты как себя чувствуешь?
Олесино самочувствие было беспроигрышным вариантом смены темы. Она тут же пускалась в пространные рассуждения насчет бесконечного токсикоза, головокружений, а также рассказов о том, что иногда ей хочется съесть какой-нибудь дряни, типа селедки в клубничном соусе.
Весь этот словесный кошмар я слушал вполуха и как только замечал паузу в монологе, вставлял: «Какой ужас! Ты смотри, осторожнее там» Обычно этого было достаточно.
и обязательно надо сдать кровь по приезде, потому что мне тут одна девочка сказала, что частые головокружения это признак низкого гемоглобина, а поднять его можно только
Кстати, о низком гемоглобине, встрепенулся я. Ты не узнавала о результатах того анализа, который ты сделала перед отъездом?
Скрининг, сканнинг как там его? Как продвинутый будущий отец, я начитался всякой ерунды в интернете и узнал, что по результатам этого анализа можно узнать даун мой ребенок или нет.
А, ну да, совсем забыла. Ну, вот приеду и сразу к врачу побегу.
Я рассеянно кивнул, забыв, что она меня не видит.
Ладно, красавица, я спать. Устал очень.
Конечно, зайчик! Чмоки-чмоки!
Меня передернуло. Надо отучать ее от таких жутких неологизмов.
Я лениво пощелкал кнопками пульта от телевизора и на одном из самых позитивных каналов центрального телевидения напоролся на передачу о детях-даунах. Очень вовремя. С каждым кадром я все больше холодел: и вот это вот мне придется, если что, воспитывать?! Нет уж. Не буду ждать, пока она прилетит. Завтра же пойду к ее врачу и узнаю результаты анализа. Вряд ли это будет так просто, ведь анализы первому встречному не выдадут. Но будем надеяться на лояльность Олеськиной гинекологини, с которой та вроде бы была вполне себе дружна.
В восемь утра я стоял перед кабинетом врача-гинеколога и с ужасом рассматривал фотографии родов. Олеся как-то заикнулась о том, чтобы я присутствовал при рождении ребенка, и, в общем-то, эта идея показалась логичной любишь кататься, присутствуй на родах! но теперь у меня резко убавилось энтузиазма.
Вы ко мне? врач, женщина глубокого постбальзаковского возраста, с любопытством окинула меня взглядом и открыла дверь кабинета.
Да, здравствуйте! Моя я запнулся, моя жена просила уточнить, насчет
Я защелкал пальцами, вспоминая название анализа.
Результаты анализов сторонним людям не выдаются, мужчина, вы в своем уме?
Понимаете, она себя неважно чувствует и просила меня заехать. К тому же у меня есть рецепт
Я положил под стопку чистых направлений пятитысячную купюру.
Врач поджала губы.
Фамилия?
Шнайдер.
Олеся? Замуж вышла? Надо же Она еще раз с интересом на меня посмотрела.
Ну почти. Свадьбу после праздников сыграем. Так вот она просила узнать о как же это?
Как ее месячные? Пришли? перебила меня врач. Она уже успела найти Олесину карту и деловито ее листала. Первая менструация после операции чаще всего начинается через месяц, но бывает, что и через три.
К-какой операции? переспросил я.
Операции искусственного прерывания беременности. Так называется аборт по-научному. Как раз сегодня, она посмотрела на календарь, прошло ровно тридцать дней. Вы сказали, она себя плохо чувствует? Ей срочно надо на осмотр!
Нет-нет, сдавленно прошептал я и тоже посмотрел на календарь. Тридцать дней. Простыла просто.
Она все-таки сделала аборт. И сделала его на следующий же день, как рассказала мне о беременности. И когда я ей звонил и просил не убивать ребенка, никакого ребенка уже не было.