Верно, собирался, но потом к туристской самодеятельной группе присоединился. Ребята сейчас по Крыму будут ездить или ходить, как придется, а потом они сюда заглянут, и все вместе к кавказским берегам подадимся. Оттуда в Москву.
Было б что интересного в кавказских-το берегах, пренебрежительно фыркнула Баба Бер.
Да ведь не был ни разу, начал оправдываться я, и ребята свои, с од ного курса Не могу я их бросить.
Ладно, ладно, перебила меня Баба Бер, спасибо хоть так приехал, порадовал.
Переулками мы прошли на Береговую улицу, миновали улицу Победы и вышли к дому.
Ух, стара я стала, Сашенька. Без груза взошла на пригорочек и то запыхалась. Стой, куда торопиться? сказала Баба Бер и, тяжело дыша, вытерла скомканным платочком взмокший лоб.
Маленький глинобитно-ракушечный домик Бабы Бер приветливо встретил меня низко нахлобученной давно не крашенной крышей и чисто вымытыми стеклами окон, сквозь которые виднелись кончики белых занавесок и темно-зеленые ладошки листьев примулы и герани. Мы вошли во двор. Баба Бер пошарила в кармане юбки, вытащила ключ, нагнулась над замком и, широко распахнув дверь, сказала:
Милости просим, гостек дорогой.
Я шагнул в знакомые сенцы, оттуда прошел в комнату, положил на широкую скамью вещи и огляделся.
Все-то у меня по-старому. Только собаку кто-то из туристов то ли сманил, то ли силком увел. Жалко, конечно, ну да Бог с нею. Новую не завожу, летом отдыхающие обижаются, спать не дает, гавкает.
Хорошо! Ох, как хорошо у тебя!.. Ты даже представить себе этого не можешь, сказал я, с любовью глядя на чисто выбеленные стены с висящими тут и там пучками каких-то трав, на старенький стол, покрытый клетчатой, с детства знакомой скатертью, на незатейливую кухонную утварь, связки лука, чеснока и сушеной ставриды над печкой.
Ладно тебе нахваливать. Мыться иди, а я на стол соберу.
Я взял мыло, полотенце, вышел во двор и под старой корявой грушей долго фыркал и плескался, бодая носик зеленого умывальника мокрым затылком.
Иди есть, Сашенька. Полно тебе, гляди, кабы сороки такого чистюлю не унесли, выглянув, позвала меня Баба Бер.
Ух ты, какая благодать! я в восхищении замер на пороге, глядя на стол, отягощенный прекрасным грузом щедрых крымских даров.
Посреди стола высилась оплетенная запотевшая бутыль с любимым мною сухим вином. Вокруг нее тесным кругом стояли глубокие тарелки, доверху нагруженные тугими щекастыми помидорами, гроздьями дымчатого винограда, смуглыми с длинными шеями грушами и поздними душистыми персиками. Рядом с помидорами приткнулась миска с вяленой ставридой. Рыба ощетинилась промасленными хвостиками вперемешку с зеленым луком и длинными бородавчатыми огурчиками. Лук был только что вымыт, и на его острых стрелках дрожали и круглились прозрачные капли воды. На краю стола в чистом льняном полотенце крутой горкой лежали теплые вареные яйца. Между пирогом и блюдом с яблоками, выставив вверх мясистые ноги, расположилась весьма упитанная, посыпанная петрушкой курица. Рядом с ней стояла глиняная крынка с топленым, подернутым оранжево-розовой корочкой молоком.
Если через минуту я не попробую всей этой благодати, я срочно падаю в обморок, заявил я, закачался и со стоном ухватился за спинку стула. И когда же ты успела?
Вчера готовила. Сегодня только яйца варила, а так бы не управиться. Садись, Сашенька. В городе, поди, кусочка не съедите, чтобы его на десяти прилавках не поваляли да через двадцать рук не пропустили. Что уж это за пища, название одно.
Я поспешно повесил на гвоздь полотенце, сунул на подоконник мыльницу и, потирая в предвкушении руки, уселся поближе к вяленой жирной ставриде.
Наливай, Саша, выпьем со встречей. Бутылек-то мне сосед подарил. Как узнал, что ты едешь, вот и принес. Свой у них виноград, и вино не купленное, руками в дому давлено.
Я наклонил бутыль, налил светлого легонького вина Бабе Бер и себе, и пир начался.
Через час, перекормленный и ублаженный, я с трудом вылез из-за стола и торжественно объявил:
Спасибо тебе, Баба Бер, великое, давно так вкусно не ел. Ты свои плошки-поварешки пока оставь, я сейчас подарки тебе вручать буду.
Баба Бер встрепенулась, порозовела, жестом прилежной девочки поправила волосы и фартук и засеменила ко мне. Я раскрыл чемодан и рюкзак и стал передавать ей свертки и пакеты.
Мясорубку новую просила получи. Это тебе от отца. Очки получай, а еще колбаса гуцульская, твоя любимая, я покупал, а вот еще чайничек заварной и чулки шерстяные От мамы отрез тебе на платье, она сама выбирала, а лично от меня фирменные комнатные тапочки. Обрати внимание, на чисто лосевой подошве.