как даль небесная, высокий
или судьбы немой удар
туман
В тумане только руку различишь
да тонкую озябшую осину,
и небо, что не будет больше синим,
обрушит на тебя всю эту тишь
Не утони, держась рукой за куст,
в болоте топком, что как вязкий морок,
осенний воздух холоден и густ,
не оступись, не оглянись на шорох
ау
Помнишь «ау»,
что бежало верхушками сосен,
помнишь,
всё ближе и ближе маячила осень?
Время невстречи,
когда и надежда пропала
там, где лишь свист электрички
под крышей вокзала
Дождь размывает следы,
промывает канавы,
снова в объятиях беды,
и любовь как отрава
Сердце напоено ею,
и снадобья нету,
я отправляюсь паломником
в новое лето
полное ягод, надежд,
и исхожих тропинок,
может, и встречу тебя
средь летающих спинок:
бабочек или жуков,
или божьих коровок
взгляд твой родной
и единый для всех полукровок
разговор
Только слушать деревьев
святой разговор,
то тревожный и шумный,
то тихий, чуть слышный,
и о чём у них вечный
таинственный спор:
кто моложе, кто старше,
кто красивей, кто выше?
Нет, об этом не спорят они,
а, лишь ветру послушны,
сгибаются низко
и, качаясь, как волны,
касаются лиц
обнажённых, обветренных,
кем-то срубленных близких.
Или солнцу поют неизменно хвалу,
иль, волнуясь, следят
за движением лунным?
Их шершавы тела,
их иссушена грудь,
но стоят и хранят
этот мир от безумья.
опять сирень
опять сирень, опять голубизна,
кузнечики стрекочут поневоле,
и мы с тобой опять на этом поле,
где раковина неба так полна;
где жёлтых одуванчиков ковёр
нас приютил, как бедных менестрелей,
но лучших я не видела постелей,
и ангелов неразличимый хор;
где тронешь ветку яблоневый цвет
падёт тебе под ноги так легко,
и лебедя крыло, как молоко,
вдруг потечёт вослед тебе, вослед
белым-бело, всё падает, кружась,
и кажется, в снегу жасмина куст,
подумаешь: «пусть это длится, пусть»,
за эту строчку мысленно держась.
всё отцвело, упало в никуда,
сиреневым туманом охватило,
и ель свечу выносит терпеливо,
и кажется, поспела лебеда
* * *Скоро сирень отцветёт,
яблоневый цвет
померкнет и облетит
выйдет жаркое солнце
и пожрёт всю солому
оставит только маленькое зёрнышко
моей души:
куколку,
заблудившуюся в лесу
бессонница
На небе звонница
стоит одна,
на что, бессонница,
ты мне дана?
Ходить, как водится,
обычной странницей
везде без подданства,
куда понравится.
Босой без обуви
по небу паперти,
на белом облаке
в провалы памяти,
по узелкам,
что вдруг развяжутся,
а сны привидятся,
да не расскажутся
одинокие думы: хокку
* * *опять ты заскучал
в печи огонь почти что догорает
подкинуть дров смотреть и ждать
когда сгорят дотла
когда трещать устанут
когда сверчок свою затянет песнь
* * *снежный куст
или белые розы
что ты смотришь
я в толк не возьму
вот осыплется он
и узнаем
* * *кот крадётся
за тенью моей
он охотник
а я убегаю
плохо если нету мышей
пусто
* * *радуешься что родился
плачешь что умер
снова радуешься
что воскрес
твой бог
твой сын
твоя плоть
* * *кому больнее
человеку
собаке
кто более одинок
загляни в глаза
и узнаешь
как далеки
Что делать с белизной бычка,
котёнка
и этой лапкой,
что всегда тебе открыта?
с глазами,
что к тебе обращены:
«что будет?»,
«почему ушла?»,
с готовностью играть,
просить прощенья;
с незнанием,
кто прав, кто виноват,
без богословья,
вся одно движенье
дитя во всём,
без злобы или мщения:
щенок, бычок, котёнок
безуспешно
пытаюсь эту тайну разгадать
Игра и сон,
отсутствие притворства
и детское доверие во всём
тебе, как существу иного рода,
но как мы далеки,
как не готовы
соседи
Прибежала крыса,
попросила хлеба,
дал я ей, несчастной,
корку да мяки́шь.