После я и Киндра отправилась на поиски виденных в голове Рудольфа персонажей. Об огромной женщине и ее гигантском спутнике, парне в гриме и том, что в капюшоне. Мы попросили трактирщика того самого заведения в один день собрать всех, кто был там в день убийства. За плату, конечно. По нашим подсчетам, человек двадцать, не более. Почему такой крутой дипломат, как я, решил почтить своим присутствием столь дешевое место и зачем мне присутствовавшие в тот день? Такие вопросы ни у кого не возникли, потому что я не хотел, чтобы они возникли. Решение приняли как само собой разумеющееся.
Конечно, когда к намеченному времени я пришел, там было сорок-пятьдесят человек. Сидели на всех столах, стульях, табуретах, бочках, подоконниках, с таким видом, будто так и надо. Я почесал затылок и решил, что справлюсь.
Пол блестел чистотой, запах рвоты плохо скрывали благовония. Люблю, когда обрыганы косят под элиту. Я поставил на стойку бочонок вина, который принес с собой, и попросил трактирщика всех уважить. Я планировал на каждую морду порцию побольше, но и так сойдет.
Пришедшие за халявой заметно оживились. Пока жирные официантки в неожиданной чистой форме с трудом протискивались между людьми, передавая каждому по кружке, я начал очень душещипательную речь о смерти нашего друга. Да, мы решили объявить Саймона мертвым. Решили не сразу. Возможно, кто-то видел, как его еще живого транспортировали в Техонсор. В общем, официальная версия гласит, что он отошел в мир иной уже в городе. Немного не донесли. Так что вскоре мы организуем новый обход королевств, череду поминальных вечеров и знакомство с новым светилом медицины. Это будет совершенный позер и бесполезная тварь, обладающая шармом и подвешенным языком. Убьют не жалко.
И вот уже, растроганные моей речью человечки, начинают понемногу подвывать и орошать вино слезами. Первые вспышки чувств оказались заразительны, вот уже весь зал пытается сдержать скупую слезу, да не у всех выходит. Я заканчиваю речь чем-то высокопарным. Сам себя не понял, машинально вышло. Красиво, глубокомысленно, гармонично, не выше уровня развития этого общества. Однако, эмоция передана вот что важно. Поднялись и опустились кружки в память о Саймоне. Вино, правда, было хорошее и дорогое. Не знаю, оценят ли эти люди они с таким сортом никогда не столкнутся.
Я закусил свое вино маленькой серой таблеткой и вдруг заметил осунувшегося трактирщика, который пить не торопился.
В чем дело? интересуюсь с очень доброжелательным видом, приправленным нотками скорби.
Саймон в свое время, вроде как, спас мою мать, вздохнул он. Я быстро понял, что не хочу слушать стенания о чувстве вины, долге, и спасенных Саймоном жизнях.
Я похлопал его по плечу, при этом коснувшись нейритами его затылка. Трактирщик плавно опустился на стул и захрапел почти одновременно со всеми своими гостями, хотя в отличие от них, вино со снотворным даже не пригубил.
Я скопировал его воспоминания. О, и правда, неплохая история о том, как верный диагноз Саймона спас кому-то жизнь. У нас у всех много таких историй, Саймону не лень было обрисовать лечение, тем более, это быстро и необременительно. Дело не в его ультра-профессионализме и добродетели, а в невежестве окружающих. Несложно спасти жизнь, если ради этого надо предложить человеку прекратить жрать отраву.