Мамонтова арестовали в его собственном доме, провели под конвоем по городу, причем до тюрьмы шли пешком пять километров Пять месяцев держали в одиночной камере. А на суде один из свидетелей сказал, что подсудимый заслуживает четырех памятников: в Мурманске, Архангельске, на Донецкой железной дороге и на Театральной площади в Москве. За что же судили Мамонтова? Получая от государства разрешения на строительство железных дорог, по условиям сделки Савва Мамонтов приобретал и убыточные предприятия машиностроительный и железоделательный заводы. Замыслы у Мамонтова всегда грандиозные: есть свое железо, значит можно делать собственный подвижной состав, создать железнодорожный концерн. Деньги на модернизацию производств он берет в кассе Ярославской железной дороги, без ведома акционеров, но с согласия министра финансов Сергея Витте. Взять там, где есть, а потом доложить обычная неофициальная практика. Недостачу покроет прибыль новой железной дороги, ведь министр финансов обещает Мамонтову концессию на строительство линии Петербург Вологда Вятка. А пока, опять же по совету Витте, Мамонтов берет ссуду в Петербургском банке.
Все, ловушка захлопнулась. Концессию на строительство новой железнодорожной ветки у Мамонтова отбирают. Банк требует погасить ссуду. Он еще мог бы попытаться разобраться с долгами, но дело передают в суд, и Савву арестовывают. Очевидно, для окончательно уничтожения империи Мамонтова нужно было держать его в тюрьме. Залог назначили в 700 тысяч. Друзья начали собирать деньги, даже сотрудники железной дороги скидывались, но сумму залога подняли до 5 миллионов. Таких свободных денег ни у родственников, ни у компаньонов не нашлось
Мамонтов не спрятал деньги, не вывез их в Швейцарию он все до копейки вложил в мечту: хотел построить железную дорогу от Ярославля до Вятки, чтобы оживить забытый Север. «Савва Иванович поскользнулся, гремел его защитник на суде. Но это было проигранное сражение, начатое полководцем, убежденным, что он принял бой в интересах отечества! Если бы Мамонтову не помешали все его грехи были бы забыты, и Россия обогатилась бы и новыми путями сообщения, и прекрасными заводами, которые в русских руках служили бы государству» Суд признал растрату, однако подсудимый был оправдан. После оглашения приговора публика рукоплескала и обнимала всех участников процесса.
Почему съели Мамонтова? Есть версия, что это был эпизод борьбы казенного и частного железнодорожного хозяйств, государство подминало частный бизнес. Говорили и о высочайшей интриге, борьбе между министрами финансов и юстиции. А чуб, по пословице, затрещал у Мамонтова. Мне кажется, все банально: «хотели кушать и съели Кука». Мамонтовские предприятия забрали люди, близкие Витте. На суде адвокат спрашивал свидетеля, сколько при Мамонтове получал директор завода? 6000. А при новом правлении? 25 000. Мамонтов деньги на дело расходовал. А многим хотелось на себя. Гостиницу «Метрополь» у купца отобрали. Новым владельцам не нужны были ни галереи, ни скейтинг-ринк, а уж тем более оперный театр. Театр мероприятие всегда убыточное! Все помещения удалось переоборудовать кроме центрального фойе. И в нем под гигантским стеклянным куполом открыли ресторан.
Театральный пр., 1, стр. 1
Elena Koromyslova Shutterstock.com
На фасадах Малого театра можно увидеть арки, разделенные круглыми медальонами, это остатки первоначального декора, созданного архитектором Бове (Театральный пр., 1, стр. 1). Перед театром сидит бронзовый драматург Александр Островский. В домашнем подбитом мехом халате, спокойный, обстоятельный, с цепким взглядом из-под густых бровей. Это, чай, Москва, а не чиновный Петербург, здесь можно без фраков. В руке листки с заметками. Автор монумента скульптор Николай Андреев. Памятник поставлен в 1929 году советской властью в это время Островского подавали обличителем «темного царства», бичевателем диких купеческих нравов. Это однобокая трактовка и Островского, и купечества. Малый театр, у стены которого расположился драматург, построен купцом Василием Варгиным. Впрочем, и все роскошные здания вокруг созданы для нас с вами московскими предпринимателями
Островский написал 47 пьес, а вместе с переводами и переделками зарубежных пьес, совместными работами, будет больше шестидесяти Первые пьесы Островский писал подолгу, например, «Свои люди сочтемся» отделывал четыре года. А затем встал на крыло Летом в имении пьеса обдумывалась. В августе сентябре он начинал писать, без сна и отдыха, не отрывая пера от бумаги, и за месяц или полтора заканчивал работу. К концу сентября пора было переезжать в Москву: здесь, по издавна заведенной традиции, ожидалась в октябре или ноябре премьера его комедии в Малом театре. Таков был заведенный порядок. Но если денег не хватало, то драматург в середине сезона брался за внеурочную пьесу. Малый и Островский неразделимы. Все пьесы драматурга были поставлены в Малом, и до сих пор в репертуаре театра несколько его работ.