Среди соавторов процитированной книги нет Марка Таугера. Из трех упомянутых ученых он единственный посвятил свою профессиональную карьеру исследованию голода как явления вообще, и особенно голода в России 19321933 годов. В рецензии на книгу Дэвиса и Уиткрофта Таугер резюмирует их выводы и высказывает некоторые критические замечания на их счет.
«Популярные СМИ и большинство историков на протяжении десятилетий писали о масштабном голоде, поразившем в начале 1930-х годов большую часть СССР как о рукотворномФ и часто даже как о геноциде, который Сталин умышленно учинил чтобы истребить украинцев и ряд других национальных групп. Самым известным изложением такой точки зрения стала вышедшая 20 лет назад книга Жатва скорби, принадлежащая перу плодовитого (и проблематичного) историка Роберта Конквеста. Ее отражение легко обнаружить в документальных фильмах о Сталине, демонстрировавшихся по ТВ-каналу История, во многих учебниках по истории советской, западной и даже мировой цивилизации и во многих книгах, посвященных сталинизму, истории голода и геноциду.
Такие воззрения, однако, ошибочны. Разразившийся голод не ограничивался территорией Украины или только сельскими районами СССР, он не носил существенно или исключительно рукотворный характер, а намерения Сталина и других советских руководителей были далеки от того, чтобы сотворить подобную катастрофу. Небольшая, но все пополняющаяся литература, которая опирается на новые архивные документы и критический подход к другим источникам, показывает порочность трактовки голода как геноцида или как следствия преднамеренной политики и выстраивает альтернативную интерпретацию. Рецензируемая книга Годы голода Роберта У. Дэвиса и Стивена Уиткрофта самая новая и самая значительная из таких ревизионистских интерпретаций. В ней представлено больше свидетельств, чем в любых предыдущих исследованиях, в которых на документальной основе показаны намерения советских руководителей и характер аграрного и сельскохозяйственного кризиса тех лет».
Таугер также высказывает некоторые серьезные критические замечания в адрес книги Дэвиса и Уиткрофта:
«Во-вторых, в книге все еще неудовлетворительно объясняется, почему голод случился именно тогда, когда случился, и особенно почему он закончился. Главы, посвященные сельскому хозяйству и заготовкам 1933 года несомненно, решающего сельскохозяйственного года, поскольку именно тогда голод в основном прекратился, существенно короче, чем главы, рассказывающие о 1931 и 1932 годах, и носят весьма поспешный характер. Дэвис и Уиткрофт выделяют несколько объективных факторов, которым они приписывают снижение производства продовольствия в 19311933 годах, что в значительной мере и привело к голоду. Большинство из факторов, выявленных нами для 1932 года, в 1933 году продолжали существовать, или их действие даже усугублялось. Например, снижение поголовья скота и уменьшение количества тягловой техники продолжалось и в 1933-м и, возможно, в 1934 годах (в зависимости от того, как учитывать трактора); несоблюдение правил севооборота не удалось преодолеть даже за счет сокращения планов сева в 1933 году и в ближайшие несколько лет. Авторы цитируют несколько источников, утверждая, что крестьяне откуда-то знали в 1933 году, что им предстоит много работать (с. 238), но в другом месте Дэвис и Уиткрофт также признают, что, по крайней мере, некоторые крестьяне напряженно трудились уже в 1932 году (с. 418). В любом случае, все свидетельства о сопротивлении крестьян носят случайный характер и не могут быть использованы для представления их взглядов и действий в целом. Вне всякого сомнения, однако, условия труда крестьян в 1933 году из-за тяжелых обстоятельств голода были гораздо хуже, чем в 1932-м.
При этих несоответствиях остается один фактор, объясняющий причину плохого урожая 1932 года и приведший к его увеличению в 1933 году, это совокупность природных условий 1932 года. Как показано мною в недавней публикации, в 1932 году СССР пережил исключительное природное бедствие: чрезвычайно дождливая погода, которая вызвала серьезные болезни растений, особенно ржавчину. В 1932 году на территории Украины выпала двойная или тройная норма осадков. И погодные условия, и распространение ржавчины из Восточной Европы зафиксированы фитопатологами в документах того времени. В частности, по оценкам советских фитопатологов, из-за ржавчины и других грибковых заболеваний урожай 1932 года оказался почти на 9 млн т меньше ожидаемого, что стало самой крупной из документально зафиксированных потерь урожая по какой-либо единственной причине за всю советскую историю (Natural Disaster and Human Action, p. 19). Один советский источник оценивает потери от ржавчины в 1933 году как более высокие, нежели в 1932 году, в двух областях Центрально-Черноземного района небольшой части страны (примерно 5 % общей посевной площади). Дэвис и Уиткрофт цитируют этот источник и полагают, что то же относится ко всей территории страны (p. 131132 fn. 137), но источник не свидетельствует о бóльших потерях в 1933 году в каком-либо другом регионе. Кроме того, исключительные погодные и сельскохозяйственные условия 1932 года в 1933 году, вообще говоря, не повторились.