Ни карфагеняне, ни римляне, ни арабы не смогли или не захотели воспользоваться ее достоинствами. На берегах гавани еще в античные времена возник небольшой рыбачий поселок, рос он медленно, и к тому времени, когда на него обратило внимание арабское племя, носившее имя саалиба, Аль-Джазаир превратился в некое подобие города. Если смотреть на него с башен Пеньонского форта, он может показаться даже привлекательным на вид. Белые кубики домов на терракотовых склонах, аккуратные минареты, многочисленные сады, извивающаяся зубчатая змея главной оборонительной стены.
Генералу Тобаресу было не до городских красот. Природная подозрительность, да еще подкрепленная мадридскими инструкциями, заставила его отнестись к этой неожиданной лодке с подозрением.
– Что это такое!?
Дон Афранио пожал плечами:
– Очевидно, знак гостеприимства со стороны шейха Салима ат-Туми.
– То есть вы хотите сказать, что этому арабу уже известно о моем прибытии?
– По всей видимости, да. Иначе он бы не прислал столь роскошную лодку. Я, например, за все проведенные здесь годы такой чести не удостаивался ни разу.
Генерал побледнел от ярости:
– Меня волнует не то, насколько высоко меня ценит алжирский правитель, а то, почему он так хорошо осведомлен о том, что происходит у вас на острове!
– Но я не был предупрежден, клянусь муками Спасителя, что ваша миссия является тайной!
– Иногда нужно и собственной головой думать, господин комендант, клянусь теми же самыми муками.
Дон Афранио не привык к тому, чтобы его публично отчитывали,– насупился и помрачнел. К его счастью, этому неприятному разговору не суждено было продолжиться. По широким каменным ступеням к площадке, на которой он происходил, приблизился прибывший на лодке гонец шейха. Это был не кто иной, как сам Камильбек, один из визирей при дворе правителя и начальник его личной охраны. Ходили слухи, что ввиду ослабевшего в последнее время здоровья Салима ат-Туми вся реальная власть в Алжире перешла в руки Камильбека. То, что он лично выехал навстречу мадридскому гостю, надо было рассматривать как в высшей степени дружественный акт. Это слегка смягчило гнев генерала.
Камильбек, рослый, горбоносый араб со сросшимися на переносице густыми бровями, с пронзительным (как и положено начальнику стражи) взглядом, приветствовал генерала благородным полупоклоном. Тот в свою очередь тоже поклонился. Он мог этого и не делать, так или иначе алжирский шейх являлся вассалом испанского короля, не говоря уж о его министрах и стражниках. Но, как говорят в Галисии, «надменный не прав», а дон Тобарес был по происхождению галисийцем. Не важно, кланяешься ли ты в начале дела, главное, чтобы не пришлось кланяться в конце,– народная поговорка, заключающая в себе подобный смысл, была ему также известна.
– Мой господин Салим ат-Туми ждет вас.
Дон Игнасио приказал Мартину де Варгасу, еще двоим офицерам и десятку солдат следовать за ним. Перед тем как погрузиться в лодку, он тихо сказал коменданту:
– Займитесь, наконец, вашими канонирами. На ближайшие трое суток на всех батареях утроенный караул. Все орудия зарядить, увеличьте количество наблюдателей насколько это возможно. Вам лично я разрешаю не есть и не спать и обходить посты каждые полчаса. Если вы проморгаете Харуджа, я не стану посылать доклад о вашем поведении в Мадрид, а разберусь сам. Знаете, что я с вами сделаю?
Дон Афранио прошептал сухими губами:
– Догадываюсь.
– Правильно, я вас повешу. До завтра. Съезжу посмотрю, что творится в городе.
Плоскодонная посудина медленно лавировала между торчащими из дна залива камнями и осторожно приближалась к пристани. Алжирская пристань походила на десятки других в этой части Средиземноморского побережья. Те же чайки на замусоренной воде возле берега.