– Это батарея резервная,– попытался оправдаться комендант,– мы ее можем использовать только по тем судам, что уже проникли в гавань Алжира, а этого, клянусь святым Домиником, произойти никак не может. Для этого необходимо миновать Пеньон, все двенадцать его внешних батарей.
– Да? – угрюмо спросил генерал.– Что ж, пойдемте посмотрим, в каком состоянии находятся они.
Двинувшись вслед за въедливым гостем, дон Афранио перекрестился.
Он волновался зря. Возле длинноствольных кулеврин, обращенных в сторону моря, никто не спал. Там даже царило оживление, но отнюдь не военизированного свойства. Канониры и охранники играли в кости. Игра эта не считалась официально дозволенной, но вместе с тем комендант не слыхал, чтобы увлечение ею когда-нибудь кем-нибудь преследовалось.
Еще не полностью поднявшись по каменным ступеням на платформу, дон Афранио подал команду. Солдаты вскочили и кое-как построились.
Дон Игнасио медленно прошелся вдоль строя, сохраняя на лице самое мрачное выражение.
– Сержант!
Вперед выступил невысокий пузатый человек, украшенный чрезвычайно пышными усами. В глазах у него горела готовность служить и страх оттого, что он не знает как.
– Вон там,– шпага генерала указала на север,– из-за мыса Баб-аль-Уэда, появилась галера. Это галера краснобородого Харуджа. Приказываю тебе, сержант, с твоею командой немедленно потопить ее.
Сержант и прочие вояки удивленно вытянули шеи в том направлении, которое указывала шпага генерала. Разумеется, никакой галеры там не было. Голый пляж с одиноким бедуинским шатром у самой воды.
– Я сейчас отправлюсь в пороховой погреб, и если до того момента, как господин комендант отопрет последний замок, не раздастся выстрел, можете считать себя покойниками.
Эти слова повергли в трепет и недоумение не только солдат, но и самого дона Афранио.
Генерал, отойдя на несколько шагов, полуобернувшись, смягчил угрозу:
– Что же вы медлите? Скоро Харудж минует опасную зону и окажется вне действия ваших пушек, и тогда его люди высадятся на берег и выпустят вам кишки.
Солдатский строй рассыпался, на батарее началась подготовка к стрельбе, весьма напоминающая собой обыкновенную панику.
Дон Афранио бросил на эту не радующую командирский взор картину кислый взгляд и поспешил вслед за мрачным инспектором.
– Теперь мы осмотрим пороховые погреба?
Генерал отрицательно покачал головой:
– В этом нет нужды. Разговаривая с вашими пушкарями, я тем не менее видел, как вы подмигивали вашим ординарцам. Думаю, они уже успели предупредить всех, кого следует, и на всех прочих позициях я найду некое подобие порядка.
Дон Афранио стыдливо склонил голову.
– Что же вы смутились, дорогой хозяин? Ведите меня завтракать. Нет таких служебных нарушений, которые были бы способны лишить меня аппетита.
Комендант расцвел:
– О конечно, конечно!
Усевшись за великолепно накрытый стол, подняв бокал синего венецианского стекла, генерал произнес речь, очень мало напоминающую заздравную. Он сообщил, что после завтрака инспекция батарей Пеньона продолжится и не надо господам офицерам и канонирам надеяться, что выпитая мальвазия ослабит его генеральскую бдительность.
Закончив говорить, дон Игнасио поморщился:
– Что же они?!
Дон Афранио не сразу понял, что имеется в виду.
– Почему до сих пор нет выстрела!?
Генерал обвел собравшихся угрюмым взглядом, сугубо черное одеяние делало фигуру мадридского инспектора почти зловещей. Стакан в его руке дрожал. Генерал с трудом сдерживал рвущуюся наружу ярость.
– Две недели назад была захвачена морискская галера, ее капитан сообщил нам о намерениях своего друга, небезызвестного вам Харуджа, овладеть Алжиром.