Но изысканность речи еще вовсе не подразумевает серьезный, беспристрастный и цепкий подход к делу, снова вмешался Панков. На беду некоторых граждан, есть у нас в органах этакие всеядные буквоеды, которые свои выводы делают, основываясь на одних лишь мелким шрифтом отпечатанных строчках протоколов и допросов. Такие вот недотепы, которые в сыскном деле мышей не ловят, действительно могут и не найти что-либо крупное, даже и в принципе лежащее на самой поверхности. Зато если все должным образом оформлено и запротоколировано, они разом безо всякого промедления поспешат навсегда покончить со всеми своими прямыми обязанностями. Грубить такой следователь вам, скорее всего, вовсе не станет, а передав дело в суд, веско скажет: «Уж не обессудьте, но все улики однозначно так против вас». Может, конечно, случиться и совсем по-другому. Жестокий следователь часами станет изводить подследственного пустыми разговорами, иногда выкрикивая оскорбления и угрозы, а также безапелляционные требования сейчас же, не сходя с места, признать свою тяжкую вину. При этом подследственный может и не дожить до последующего выяснения полной его явной непричастности к какому-либо иным лицом злодейски совершенному преступлению. Тюрьма и так не курорт, а потому пожилой человек, на которого следствие оказывало неоправданно сильное давление, может уйти в мир иной из-за внезапно так приключившегося сердечного приступа. Я знаю Жеглова, а потому уверен, что он на вас излишне не давил, ждал, пока вы сами созреете для серьезного разговора.
Слово вновь взял Жеглов:
Товарищ Груздев, поверьте: у меня и в мыслях не было желания упечь вас за решетку!
При этих словах Жеглов насупился и выразительно взглянул на товарищей.
Тут к разговору на правах пожилого человека подключился Копытин:
Вы, товарищ Груздев, заняли глухую оборону, нисколько не пожелав сотрудничать со следствием. Тем самым вы отказались помочь ему вовремя выйти на след настоящего убийцы. Это, в свою очередь, обернулось именно против вас.
Жеглов при этих словах осклабился, а подполковник деловито произнес:
А ведь вы могли бы нам серьезно помочь, даже и выразив простое человеческое сожаление по поводу того, что у вас нет для нас ничего действительно важного.
Глеб Жеглов выразительно взглянул на Панкова, и тот кивнул, разрешив изложить мнение.
Если бы вы избрали путь содействия следствию, а не стали бы чинить ему препятствия Однако вы предпочли лезть в бутылку, отговариваясь пустыми фразами.
Внимательно до того молчаливо прислушивавшийся к разговору Тараскин внезапно оживился:
Ваши так называемые показания, товарищ Груздев, всего-навсего пустая, как и не заполненный белый лист, отписка. А ведь как врач, вы должны были понимать, что человек, убивший вашу жену (которую, увы, не воскресишь), уже на следующий день мог покуситься на жизнь какого-нибудь другого человека. А между тем его еще совсем не поздно было бы успеть спасти.
Лицо Жеглова сразу стало напряженным.
Фокс тяжело ранил нашего товарища. И вот кто же знает, вспомни вы хоть что-нибудь, совсем ненароком оброненное вашей женой, и тогда, может быть, мы бы его изловили несколько раньше.
Когда в процессе следствия кто-то из близко знавших убитого или тем более его родственник запирается, грубит, произнес Шарапов, это поневоле приводит к мысли, что он кого-либо явно тем покрывает, сочувствует черному делу, а может, и сам его совершил. Поэтому ему страшно из-за своей нечистой совести. Вот он и
Жеглов строго посмотрел на него и жестко подвел под всем сказанным черту:
Вы не смогли вовремя сосредоточиться и осознать всю гибельность вашего противостояния законному следствию, как и всю серьезность всех им проводимых должных мероприятий. Я вам это говорю не для того, чтобы вас усовестить, а для того чтобы вы смогли принять во внимание ваши собственные просчеты и ошибки, перед тем как вы и вправду начнете строчить на меня свои жалобы.
Я так погляжу, вы тут все как один уже спелись и подготовились, проворчал Груздев. Хотите не только мои претензии отпарировать, но и вывернуть все наизнанку. Я, оказывается, сам виноват в том, что столь долго находился в тюрьме под вашим так называемым следствием.
Ну а как оно может быть иначе? веско заметил Жеглов. Вы оставили у женщины, которую считали ветреной и легкомысленной, боевое оружие! А между тем вы могли бы хоть немного еще пораскинуть мозгами, дабы сыскать для него явно поболее надежное место. Вот если бы оно загодя находилось именно там, где мы его сами уж затем нашли, кто тогда мне, злодею этакому, выдал бы ордер на ваш арест?