Мне пришлось это сделать, Стив. Она набросилась на меня. В руках у него было ружье.
Успокойся, тебе надо просто взять себя в руки, сказал я. И хорошо, что ты вообще еще жив.
Я жив только потому, что она мертва, сказал мой брат. Она хотела меня убить, но я вырвался из ее цепких лап и смог всадить пулю ей прямо в сердце. Так что теперь она мертва.
Стало прохладней.
Ну и славно, ведь теперь нам бояться нечего.
Я увидел у брата седые волосы, которых раньше не было.
Там, наверху, ничего не видно: ни конца, ни края, стал рассказывать я. Везде один только лес. Но надо что-то делать, ведь просто так мы умрем с голоду.
Ты прав, мы умрем, если останемся здесь, он откашлялся. И чтобы выбраться, нам надо будет долго бродить по лесу.
Тело девушки надо похоронить.
Не стоит ее трогать, Стив, она монстр. Еще бы немного, и меня бы не было в живых, но мне повезло.
Что ж, тогда нам надо двигаться, а то волк может прийти в любую секунду.
Разве ты слышишь вой? Не стоит их бояться: они такие, как мы. Точно такие же.
Ты, верно, с головой не дружишь. Они гораздо страшнее, чем ты думаешь.
Они не способны причинить вред, они лишь пытаются выжить так же, как мы.
Да, но чтобы выжить, им нужно будет убить нас.
Это закон жизни. Нужно что-то делать, чтобы жить дальше.
Брат обронил ружье, и я смог увидеть его руки, которые больше не были похожи на руки. Глаза не были похожи на глаза. Он превратился в чудовище. Словом, он больше не был моим братом.
Закон жизни, Стив, убивать, чтобы жить дальше. Жестокий, по-настоящему жестокий закон.
Шелковая
Где-то в лесу, в заброшенном доме, жила девушка по имени Анна. Ночами, когда совсем стемнеет, она выходила на дорогу и ходила по шелковому пути, там, где оставляют свои коконы бабочки. Она была особенной и боялась быть обычной, такой же, как все. Ее волосы так легко развевались на ветру, а глаза искрились счастьем, когда она видела эту дорогу. Шелковая девушка. Но она была такой только ночью. Все остальное время она проводила дома совсем одна. И лишь ночью она могла позволить себе собирать еду, разговаривать с растениями и животными. Путь, который она видела, был соткан из нитей, которые переливались и блестели в лунном сиянии. Одиночество вот что было ей свойственно, ведь она не знала никого с такими же способностями, как она. Видеть шелковый путь и ходить по нему каждую ночь это своеобразное бремя, которое не оставляет выбора на другое существование. Но однажды она не увидела его. Пути не было. В один момент она поняла, что больше не сможет жить прежней жизнью. И ей пришлось бежать из дома, несмотря на страх. Никогда раньше она не убегала из дома ночью в неизвестном направлении. Ее как будто оставили, и жизнь изменилась. Она не могла ни с кем общаться, поэтому и жила в уединении, далеко в лесу. Анна не знала, куда бежать, и хотела лишь найти шелковый путь, тот, который заставит ее жить прежней жизнью. И пробежала всю ночь, прежде чем встретила девушку. Вопреки запретам она остановилась рядом.
Привет, что с вами? Вы куда-то торопитесь? спросила девушка.
Здравствуйте! сказала Анна. Я ищу неважно, вы все равно мне не поможете.
Может быть, вы хотите попасть в город, я могу подсказать вам дорогу. Внезапно девушка заметила, что от Анны исходит какое-то странное свечение. Шелковые сети заполняли все ее тело, и в темноте светились ярким белым цветом. Подскажите, что я могу для вас сделать? Вы так устали, и так напуганы.
Нет, я просто просто не туда попала, Анна была в растерянности и не знала, как девушка отреагирует на то, что она особенная.
С вашим телом творится что-то странное, заметила девушка, вы ходили к колдунье?
Нет, она мне не поможет, понимаете, я шелковая. Мне трудно объяснить, но мне нельзя разговаривать с другими людьми, и лишь по ночам я могу выходить из дома, когда шелковый путь освещает луна.
Первый раз об этом слышу, девушка почувствовала зависть, что она не такая, как Анна, и решила сказать: Наверное, вы считаете это проклятьем быть вечной узницей одного и того же жилища и ни с кем не общаться.
Нет, что вы, наоборот, ночью в моем распоряжении весь лес, я могу разговаривать, с кем хочу и когда хочу, кроме людей, конечно.
А почему вы разговариваете со мной?