Нежить надо изничтожать на корню! назидательно молвил дед, а потом несолидно возопил: Бежи-и-им!
Заяц! Вербан! Дед! ответно заорали им из темноты, выбравшиеся из корчмы раньше, и теперь отошедшие от обезумевшего дома на безопасное расстояние. Сюда давайте! К нам!
Корчма исчезала в яростных всполохах пламени. Убегая последним, Заяц успел бросить прощальный взгляд на родной дом. Сердце билось часто, в горле стоял горький ком, а глаза щипало, и некогда было даже остановиться, чтобы отвесить земной поклон. Впереди него ловко ковылял на своей деревянной ноге старик, рядом мерно ухал сапожищами Вербан, что-то низенькое продолговатое, ловко семеня на четырех конечностях, прошмыгнуло меж его ног. Все это смешалось в голове корчмаря, все перепуталось: вонь гари, свежесть воздуха, чьи-то радостные крики, рев чудища, ворочающегося в яме. Перед глазами закружили разноцветные звезды, отжаривающие «камаринского» вместе с цветными пятнами, но ещё до того, как погрузиться в блаженную темноту, корчмарь понял, о чем были читанные им строки из пророчеств волхва Велеслава:
Сам Сварог открыл мне секреты Огня,
Что сокрыт в глубине под корою дерев
Заяц дико хохотнул и немедля провалился в небытие, напоминавшее тот провал в полу корчмы
Приход в себя оказался болезненным. Голова дёргалась, как после затяжного праздника, именуемого в народе «Днём Хмеля», во рту словно поселилась маленькая лошадь, которая не только нгадила, но и оттоптала язык копытами. В руках и ногах ощущалась редкостная слабость, даже мизинец казался огромным дубовым поленом, поднять которое не было никакой возможности. Веки, словно отлитые из свинца, еле-еле сдвинулись с места, давая корчмарю совсем немного обзора. Все вокруг, и даже сам Заяц, успевший понюхать собственный рукав, невыносимо воняло гарью. Над ухом раздавался какой-то яростный спор, отзвуки коего и принудили Зайца очнуться. Ругались двое Божесвят, в чьей повозке он сейчас как раз и возлежал, и Семигор, почему-то именно против этого возражавший.
А я говорю, он поедет со мной! запальчиво голосил малорослый делец. Я живо домчу тело до Тюрякина, и там его непременно поставят на ноги.
Не надо никуда ехать! басил в ответ Семигор, болезненно морщась и придерживая замотанное предплечье рукой, Здесь свой знахарь имеется, вот он Зайца и выходит.
А я говорю, он поедет со мной! Я живо домчу тело
Судя по всему, спорили они уже давно и поэтому повторялись. Заяц хотел им сказать, что он уже не тело, но смог издать малопослушными губами лишь какой-то булькающий звук.
Вот видишь, немедля среагировал Семигор, он тоже не хочет никуда ехать!
Оба дельца нависли над ним с двух сторон и принялись тормошить:
Заяц, эй! Да Заяц же, ну!
Очни-и-ись!
Я уже просипел корчмарь. Посадите меня.
За что? неподдельно изумились дельцы. А! Ты не в этом смысле!
Семигор легко переместил Зайца в сидячее положение, да ещё в придачу скинул с его лица длинный волосяной хвост, прилипший к вспотевшему лбу и изрядно мешавший обзору. Найдя, что выражение глаз у корчмаря, или теперь правильнее сказать «бывшего корчмаря»? вполне осмысленное, дельцы в два голоса громко зашептали:
Книгу-то спас?
Так вот чего они так рьяно обо мне заботились! сообразил Заяц, преодолевая собственную вялость. Книга им, видите ли, нужна. А нетути книги! Деду возвратил, но ведь не говорить же им об этом. Свалю-ка я все на пожар. Кивнув в сторону огня, он сумрачно вопросил:
Сколько я э-э-э отсутствовал?
С полчаса. Так чего с книгой-то?
Состроив подобающее случаю, скорбное выражение лица, корчмарь так удрученно закачал головой, что можно было уже ничего не говорить всё было ясно и так. Как ни странно, купцы вовсе не спешили горевать об утрате вместе с ним, а даже наоборот, словно бы приободрились. Семигор дружески хлопнул Божесвята по плечу, отчего тот чуть убавился в росте, и довольным голосом проревел:
Фу ты, ну ты! Аж от сердца отлегло! А то я, грешным делом, решил, что если книга мне не достанется, то порешу я тебя, головушку бедовую! Прямо как затмение нашло
Божесвят фыркнул в ответ:
Дак и я тебя в этаком случае извести решил. Уже и яд приготовил, он предъявил оторопевшим слушателям крохотную скляницу с каплей какого-то темного зелья. Точно, словно затмение в голове. Думаю, не мне, так и не тебе пусть