Ещё раз поклонившись, и испытывая стыд из-за нелепости происходящего, он поспешил внутрь корчмы. Веселая шаечка из первой каморы сидела на своем излюбленном месте в углу. Только теперь их было не четыре, а пятеро. К разбойникам присоседился щуплый мужичок, давешний белоглазый, который при свете дня уже не казался таким страшным. Как он к ним втёрся в доверие, корчмарь не мог взять в толк. Разбойники были парнями весёлыми, разухабистыми, мышцатыми (но, совершенно никакие, если сравнивать их с рыжими здоровяками из Зибуней). Белоглазый был полная их противоположность: невысокого росточка, щуплый, мрачноватый. Да ещё и с белесыми гляделками, как неоднократно уже было замечено. Однако же, вишь ты, сидит с ними, пивко попивает, разговоры разговаривает. Дивное дело: курильщик ему даже из своей самокрутки дает затянуться! Спелись, етить их
Словно в подтверждение его мыслей, собутыльники затянули в пять глоток, что-то жалостливое и протяжное, про свою несчастливую разбойничью долю. Содержание песни сводилось примерно к следующему: невеста, связавшись с гнидой-воеводой, предала своего невинно осуждённого жениха, что всего-то шалил на дорогах, подрезая тугие кошели у проезжего народа; жених обещал, вернувшись, погубить обоих, и в этом его поддерживали остальные сидельцы, причём этот самый жених вполне осознаёт, чем все это для него закончится, и поэтому говорит товарищам, чтобы они скоро ждали его назад, а плаху заранее именует родимой матушкой. Заканчивалась песня надрывным воплем:
А ты мама моя, не дождёшься меня,
Не дождёшься хорошего сына-а-а!
Но товарищ придёт из острога к тебе,
Скажет: «Был настоящий мужчина-а-а!»
Не в силах более выносить этого козлодрания, Заяц спешно улепетнул в дверь за стойкой, напомнив себе не забыть, чуть попозже подсчитать, на сколько выпили эти, с позволения сказать, певцы.
ГЛАВА 3
Следующие дни старик медленно шел на поправку. Один из здоровяков постоянно находился в его каморе, словно цепной пес. Как-то раз Зайцу, незаметно поднявшемуся по лестнице, довелось увидеть нечто странное. В полусумерках, по пролету второго поверха тихонько крался белоглазый. Убедившись, что за ним никто не наблюдает (корчмарь стоял на лестнице так, что глаза его приходились на уровне пола поверха, а макушка была прикрыта перилами), он тенью проскользнул в камору деда. Заяц внутренне сжался от нехороших предчувствий. Однако буквально миг спустя белоглазый выскочил оттуда как ошпаренный, и сразу следом за ним вышагнул наружу рыжий Белята. Корчмарь перевел дух: как он мог забыть про охрану?!
Чего тут забыл? рыкнул Белята, страшно пошевелив челюстью.
Ошибочка вышла! сдавленно просипел белоглазый. К себе попасть хотел, да перепутал камору. В этой пивнушке так по-глупому всё расположено
Заяц обиженно запыхтел. Да как можно его любимую корчму пивнушкой называть?! Вот ведь гнусность болотная! Ух! Однако выдавать своё присутствие было нельзя, и корчмарь воздержался от восклицаний.
Смотри мне неопределенно пригрозил рыжий, и скрылся за дверью.
Белоглазый спешно укрылся в своей каморе, причем Заяц был готов хоть на сколько угодно побиться об заклад, что щуплый мужичонка вовсе не случайно заглянул к деду. Когда он проходил через полосу света, пролегшую от окна, в рукаве у мужичка отчетливо что-то блеснуло. Что-что, а со зрением у корчмаря был полный порядок и причудливую ручку оружия (ножа, должно быть) он хорошо рассмотрел. Кое-что стало проясняться: рыжие охраняют старика, а укокошить его хочет белоглазый. Да уж! И как в таком положении ему быть?..
В то же время, удивил и порадовал своим появлением Чурич, нагрянувший с утра пораньше. Когда только что освежившийся после сна Заяц прошествовал на рабочее место, знахарь уже возвышался сухой камышиной за ближним к стойке столом. Вместо приветствий, он тут же объяснил причину своего появления:
Не могу я так, чтоб передал больного на поруки какому-то дуболому, а сам в сторону. Да он же перепутает там чего, а я потом век душевные муки терпи. Дудки! Уж лучше сам присмотрю.
Воинственно тряхнув своей редкой бороденкой, Чурич отпил большой глоток пива, из поставленного перед ним кувшина. Заяц был склонен по другому толковать причину прихода знахаря: наверняка тот боялся, что, если дед не выздоровеет, а совсем даже наоборот, неведомая и могущественная Л. спустит с него шкуру. А после набьёт её сухим мышиным помётом, посадит туда его пленённую душу да отправит шататься по дорогам, пугая честной народ, пока окончательно не истлеет