У меня установлен «секач».
А-а-а понимающе протянул бармен. Видимо, у тебя действительно много крипты. Я должен был это предвидеть. Хорошо, предположим, я поверю, что ты не блефуешь. Но если ты им воспользуешься, то всё равно потеряешь все сбережения.
Но тогда и вы их не получите, верно?
Штрамм кивнул. Интерес в его глазах разгорался всё сильнее.
Ты же понимаешь, что мы должны найти компромисс? Я ни за что не отпущу тебя просто так, красотка, я потратил на тебя непростительно много времени.
Джил нервно кусала нижнюю губу. Ей стоило больших усилий вести себя подобным образом, и она молила Создателя, чтобы голос не задрожал:
Понимаю. Тогда встречное предложение. Я удвою сумму, которую вы должны были отдать за меня Кэрллу. И добавлю сто тысяч сверху за ваше потраченное время.
Штрамм почесал бороду.
Триста штук? Только за такую сумму я могу тебя продать. Дай подумать семьсот кусков, и мы договоримся.
Четыре сотни.
Полмиллиона.
Четыре сотни, упрямо повторила Джил. Или я прямо сейчас включу «секач».
Ты вообще понимаешь суть торгов? проворчал Штрамм. Впрочем, Джил разглядела в густой бороде улыбку. Моё последнее слово четыреста пятьдесят. Старику на выпивку, так сказать.
Я Джил почувствовала, что вот-вот перегнёт палку, и приказала себе остановиться. Ладно, хорошо.
Вот и славно. Штрамм протянул девушке терминал. Джил уже почти провела над ним ладонью, но Элиза снова подала голос:
Я добавлю ещё пятьдесят тысяч, если вы сделаете для меня две вещи.
Штрамм расхохотался:
Однако! Я ожидал совсем иного исхода этой встречи. Ну и чего же хочет юная бизнес-леди?
* * *Кэрлл сидел на стуле в тёмном помещении, напоминавшем камеру для допросов. В принципе, здесь происходило всё то же самое, что иногда происходит в таких комнатах, правда, с одной существенной разницей его ни о чём не спрашивали.
Его просто били.
Тело ныло от сильных ударов, стальные кольца наручников больно врезались в опухшие запястья, сведённые за спиной, а рубашка на груди насквозь пропиталась кровью. Парень периодически отключался на короткие промежутки, но боль снова и снова возвращала его в реальность. В углу помещения стояла камера на штативе и, помигивая светодиодами, записывала происходящее.
Звук открывающейся двери позади заставил Кэрлла сжаться. Он не был готов к очередной порции боли, и поэтому прохрипел:
Нет, прошу! Что вам нужно от меня?
Один из мучителей подошёл к камере и выключил её, после чего, ни слова не говоря, вышел, оставив дверь незапертой. Новые шаги, на этот раз не такие тяжёлые, раздались в комнате, и напротив Кэррла появилась фигура.
Кэрлл не сразу разглядел, кто стоит перед ним. Когда взгляд наконец сфокусировался на человеке перед ним, парень изумлённо выдохнул:
Джил? Что как ты?..
* * *Джил смотрела на Кэрлла. Всё, что она хотела высказать, вылетело из головы, едва она увидела этого недочеловека перед собой.
Девушка сделала глубокий вдох и тихо произнесла:
Какая же ты мразь
Джил, я
Я доверилась тебе! выкрикнула Джил и залепила Кэрллу хлёсткую пощёчину. Голова его дёрнулась в сторону, и новые капли крови вплелись в узор на полу комнаты. Я доверилась тебе, а ты почему, Кэрлл?
Кэрлл вдруг расхохотался, как безумный. Это было настолько неожиданно, что Джил испугалась и отступила на шаг назад.
Да потому что ты грязная шлюха! заорал Кэрлл, бешено дёргаясь на стуле. Тупая сука, которая от хорошей жизни лезет на стену и не знает, куда приткнуть деньги богатенького папочки! Мой отец
Джил ударила снова. Потом ещё раз. И ещё. Она хлестала его по щекам до тех пор, пока ладони не онемели. Кэрлл затих, и только лёгкие с тихим свистом перерабатывали один газ в другой.
Смачно плюнув напоследок в разбитое, опухшее лицо Кэрлла, Джил вышла из комнаты, куда сразу же зашли двое в капюшонах. Обернувшись, она бросила последние слова Кэрллу:
Чтоб ты сдох, уёбок.
Перед тем как закрылась дверь, Джил успела услышать звук удара, и её губы растянулись в злорадной улыбке. К ней подошёл Штрамм:
Ну надо же, девочка моя, у тебя прямо-таки горят глаза! Понимаю, нет ничего приятнее мести. Но время не ждёт. Штрамм посмотрел на часы, врезанные прямо в запястье. Что за вторая вещь, за которую ты так любезно отвалила мне пятьдесят кусков?