Я хотел открыть рот но ворота меня опередили. По части открывания. Удивительно, но за невидимым забором, на пустом, казалось, месте, благоухал роскошный сад. Вот уж, действительно: чудеса на каждом шагу. Или так: что ни шаг то с фокусом. Мираж, какой-то. Но точно не мираж.
Проходи.
Подъархангел чуть отступил в сторону. Я растерянно оглянулся по сторонам.
Ты чего?
А как же этот
Я защёлкал пальцами: забыл в самый неподходящий момент.
В данном случае имя сторожа. Или, как его, там.
Кто: ключник?
Вот-вот: где Пётр? Где «тот самый»?
Временно безработный.
Мафусаил почему-то не исполнился почтения к старцу.
Зачем держать человека при таких воротах? Это всё равно, что приставлять повара к скатерти-самобранке.
«Вот тебе и прораб!»
Пока на подхвате, а там видно будет. Народу у нас много, а должностей мало. Конкуренция и среди ангелов не приведи, Господи. Что уж тут говорить о человеке? Пусть ещё скажет «спасибо», что не включили в хоровой секстет под руководством какого-нибудь серафима.
А что?
Я не переставал изумляться, нырять сердцем в пятки и, виноват, «пускать шептуна». Хотя можно и не извиняться: от таких «делов» не только «шептуна пустишь» осадной мортирой заухаешь!
Адская работа! посочувствовал мученикам провожатый. «Ни минуты покоя, ни секунды покоя»! Как в той песне! За день посадишь горло, тебе его прочистят и опять «в хомут». Петь «осанну».
Мафусаил испуганно оглянулся, и прошептал на ухо:
Каторга. Сизиф по сравнению с ними счастливчик.
«Да, парень с головой. Надо быть осторожнее с языком А в раю, оказывается, тоже есть мыслящий элемент. Не все рвутся в подголоски».
В дороге я то и дело вертел головой: пытался описать неописуемую красоту. Красота была не только неописуемой, но и первозданной. Сад был какой-то дикий, неухоженный, больше напоминающий то ли попытку окультуривания джунглей, то ли заброшенную усадьбу какого-нибудь магараджи.
В жизни я не видел такой красоты. Разве, что по телевизору. В передачах «В мире животных» и «Клуб кинопутешествий». Лианы, бананы, пальмы, бамбук, гигантский папоротник, чудовищных размеров цветы наподобие раффлезии и один сплошной одуряющий аромат. Как на юге. К такому ещё надо привыкнуть.
Я оглянулся назад: там, куда ни посмотри чернильный мрак вечной ночи. А здесь было светло, как днём. И, что самое удивительное: я не увидел Солнца. А объяснение забыл. Хотя помню, что где-то оно давалось. Какое-то.
Слава Божия, улыбнулся Мафусаил. Но я не спешил зачислять его в телепаты. Телепатия была тут ни при чём: достаточно было лишь взглянуть на мою рожу. Но освежить память мою он помог.
«Точно: Откровение! Там слава Божия замещает собой и Солнце, и все осветительные приборы!»
Что любопытно: сияние исходило как бы ниоткуда. Источник его был везде и, в то же время, нигде. Я мог поклясться, чем угодно, что «Слава Божия» «давала ток» не сверху. Не с неба.
«А что тут удивительного, если это и есть небо»
Ну, рай только Первое небо. Ближайшая к Земле небесная обитель. За ним есть ещё небеса.
«А вот это уже нехорошо! Нет, не в смысле небес: угадал или всё же читаешь мысли?!»
Шаблон! махнул рукой Мафусаил. Ты не оригинален.
У меня отлегло от сердца. Я даже стерпел оскорбление.
Мы уже шли по какой-то аллее. Я бы даже сказал: по аллее, устроенной из лесной просеки.
Да, одичал садик
Я всё же не удержался от критики.
Не мудрено: за столько времени.
Мафусаил не обиделся: ни за себя, ни за Господа. Только откуда время в краю вечной жизни?!
Впереди что-то показалось. Я не мог ещё видеть, что, но почувствовал, как душа моя в очередной раз ухнула в пятки и уже не торопилась обратно. Неужели
Сейчас ты предстанешь пред лицом Господа!
Как я ни готовился мыслями к встрече, но, услышав приговор, вздрогнул. Да и попробуй тут не вздрогнуть, если даже абориген Мафусаил задрожал всеми октавами своего голоса. Значит, было, от чего.
«Предстать»? Надеюсь, не «в том смысле»
Я настолько «взбодрился», что не узнал своего голоса
Глава пятая
Мы вышли на ровную площадку. Здесь лесок был основательно прорежен и окультурен. Об этом говорили и отсутствующие лианы, и присутствующие цветники. В воздухе не было ничего, кроме воздуха, но Мафусаил не переставал трястись. Не прилагая ни малейших усилий, я квалифицированно составлял ему компанию.