Настя смотрела в сверкающее огнями небо, и восторг охватил её душу, до этого неприкаянную. Восторг такой сильный, что дышать стало трудно от яркого зрелища фейерверка, или от слов Стаса, или сразу от всего этого.
Полине казалось, что она только-только заснула, пригревшись и успокоившись от душевных переживаний, в руках любимого, как его голос, нежно, но настойчиво, ворвался в её дрёму:
Полиночка, детка, пора вставать. Скоро первая машина в посёлок пойдёт.
Девушка встрепенулась и открыла глаза. Никуда уходить не хотелось, так и быть бы здесь с Егором на этой узкой койке рядом с железной печкой вдали от всего мира.
Который час? растерянно спросила она.
Уже полчетвёртого. Машина в четыре отправляется.
Так рано? капризно возмутилась девушка.
Да, маленькая, так рано. Эта машина идёт в посёлок забрать на вахту съёмщиков. И сюда заедет за нами. Одевайся, Полинька.
Девушка лениво начала собираться. Спать хотелось неимоверно, и за окном ещё были разлиты неприветливые холодные сумерки.
За руль вахтовки Егор сел сам, водитель не возражал, наоборот, с удовольствием растянулся на переднем сидении и закрыл глаза.
Дорога отвратительная, и снег опять начался, ворчливо сказал он.
Вот поэтому поведу машину я, ответил Егор.
Полина сидела на заднем сидении у окна и жалась в угол. Было холодно, но больше всего девушку беспокоил начавшийся снег. Страх от пережитого накануне не отпускал её. Она поглядывала на Егора, который сосредоточенно смотрел на дорогу, его руки уверено держали руль. Нет, с Егором нечего бояться. Полина это знала, они доедут в полной безопасности.
Егор остановил машину возле дома Володи и сказал шофёру его не ждать. Он проводил Полину до калитки, но не торопился отпускать, опять обнял за плечи, внимательно взглянул в её глаза.
Где твоя машина, Полинка? Здесь, в гараже?
Нет. Когда Володя дома, я её здесь не оставляла. Она у Артёма.
Хорошо. Сегодня я посмотрю её. Геолог, что, разве дома сейчас?
Нет. Он только к вечеру вернётся. Маша пришла с детьми ночевать.
Значит там Маша? уточнил Егор, и девушка кивнула. Тогда иди и ложись спать. У тебя, крошка, вчера был трудный день, а ночью я тебе спать не давал. Сейчас пойдёшь и будешь отдыхать, а мне ещё с Настей нужно поговорить.
Полина тихо вздохнула и съёжилась.
Который час? неожиданно спросила она.
Егор взглянул на наручные часы и ответил:
Скоро будет пять утра.
В это же время, в этот час пять лет назад я потеряла тебя. Тогда в то ранее утро я убегала от тебя огородами сюда, в этот дом Я думала, что ничего уже не вернуть. Я потеряла надежду. Только тогда была не весна, а осень октябрь, с волнением и печалью в голосе произнесла Полина, ухватившись за рукав куртки мужчины.
Да, в этот час я потерял тебя, отозвался Егор. Он мгновенно понял, о чём говорит Полина. Но я не позволял себе даже на секунду усомниться, что ты не вернёшься ко мне. Бедная моя девочка, такая нежная Я всё делал не так. С тобой нужно было обращаться нежно, а я был грубым.
Егор, не будем попыталась возразить Полина.
И не только в ту ночь Всегда был грубым с тобой, мрачно продолжил Егор. Иди, Полинушка, ты замёрзла вся. Иди и ложись спать, моя детка.
Мужчина открыл калитку. Полина вошла во двор и направилась вдоль не разметённой от снега дорожки к дому. Егор смотрел ей вслед, но в этот раз в его душе не было безысходной печали. Он знал, что его девочка уходит не к другому мужчине, а просто заходит в дом.
Уже под утро Стас проводил Настю до самой калитки.
Девушка сняла с плеч куртку парня, отдала её ему и попрощалась. Когда Настя тихо, почти крадучись, зашла на веранду, то вздрогнула от неожиданности. Возле окна стоял Егор. Он видел, как она прощалась с лейтенантом. Егор повернулся к ней и посмотрел ей в лицо. Слабый утренний свет освещал его бледное серьёзное лицо. В следующую секунду Настя съёжилась от страха, всё внутри неё замерло и похолодело. Она отступила назад к двери и вжалась в эту дверь спиной. Ревность Егора страшна. Когда Полина говорила о том, что сделал с ней Егор в порыве ревности, её глаза даже при одном воспоминании об этом расширялись от страха.
Тебе хорошо с ним? неожиданно спокойно спросил Егор. В его голосе не было злости, но девушка не расслабилась.