Из старых знакомых «поднялся» только Гейдар Алиев. Это повышение не трогало Григория Васильевича, потому что не задевало. Ведь ещё в сентябре, за пару месяцев «до отхода», Леонид Ильич планировал заменить им «окончательно выздоровевшего» Кириленко. Но очередная хроническая «временная нетрудоспособность» помешала Генсеку довести Андрея Павловича до Новодевичьего кладбища: по устоявшейся партийной традиции, «отставной козы барабанщик» не имел право на упокоение у Кремлёвской стены. Потому что иерархия она и гробу иерархия!
Романов мало пересекался с Алиевым но мужик вызывал у него уважение одним лишь фактом причастности к КГБ. Кроме того, Алиев был умён, деятелен и образован: как-никак три восточных языка. И это при том, что члены Политбюро в основном знали два языка: русский разговорный и «русский разговорный». До того, как «подняться» самому, у себя в Азербайджане невероятно обходительный Алиев занимался конкретным делом: поднимал республику. И поднял да так, что она стояла на ногах крепко, не шатаясь. И неважно, что «опоры» приходилось выбивать в России и даже из-под неё!
Конечно, по части славословия Леониду Ильичу он явно перестарался, затмив «поэтически-политическими» изысками даже классические здравицы халифам времён «Тысячи и одной ночи». Читая «Правду» с отчётом о пребывании Леонида Ильича в Баку, Григорий Васильевич «хохотался до упаду»: оказывается, «пройдут года и столетия а благодарный азербайджанский народ никогда не забудет этот день». Имелся в виду день, в который дееспособного на полпроцента Леонида Ильича «предъявили» населению столицы Азербайджана.
Но, заслуженно не одобряя «перегибы» и «переборы», Романов не слишком усердствовал в критике Алиева. Возможно, хитрый «восточный человек» благодарил Леонида Ильича за предстоящее назначение или же дополнительно убеждал его в правильности выбора. А, может, Алиев «столбил участок»: лишний «транш» из Москвы совсем не был лишним. Гейдар умел просить так, чтобы не только не отказали, но ещё и благодарили «за счастье оказать эту маленькую услугу большому другу Москвы».
Назначение Алиева явно не было направлено против Романова. Они не пересекались и раньше, не предполагалось этого и в будущем. Не только в силу характера обоих: в силу характера должностей обоих. Как член Политбюро и первый заместитель Председателя Совета Министров СССР, Алиев «облекался доверием» за транспорт и производство товаров народного потребления. Так же и в политической составляющей: и здесь Григорию Васильевичу не о чем было тревожиться. Алиев не был членом команды Андропова, и «не состоял у него на довольствии». Больше того: между ними никогда не было доверительных отношений а без этого один человек в Политбюро не мог быть «человеком» другого человека в Политбюро.
Поэтому Григорий Васильевич не сомневался в том, что Алиев был назначен первым замом Председателя Совмина не как друг Андропова, а как противовес Тихонову. Другом Андропову Гейдар Алиевич, по счастью для Романова не был. Хотя, почему «по счастью»?! «Счастье» тут понятие относительное и весьма условное. Да, Алиев не должен был примыкать, а тем более, пресмыкаться.
Это касалось всех потенциальных объектов «примыкания» и «пресмыкательства»: и Андропова, и Горбачёва, и его непосредственного начальника Тихонова. Но, как истинно «восточный человек», а ещё больше как бывший чекист и нынешний «политбюровец», Алиев вряд ли полез бы в драку за интересы конкретного товарища. Да, что, там, «в драку»: даже стороны не принял бы! Вот, на что он действительно затратил бы максимум сил так это на то, чтобы остаться «над схваткой». Другой вопрос: получится ли это у него? В Политбюро «мудрых Хануманов» и без него хватает да и тех не жалуют!
Но в любом случае, Романов мог не опасаться Алиева: как минимум, «падающего подтолкни» это не его части. Одно дело «рассыпаться» перед рассыпающимся Брежневым и совсем другое: «сыпать» единомышленника. А в том, что их с Алиевым не разделяет «стратегическая пропасть», Романов не сомневался. Гейдар не Горбачёв. За это говорило и его прошлое, и его настоящее. Гейдар прагматик-производственник, а не безголовый реформатор образца «главное ввязаться в бой а там видно будет!». Конечно, в нём чуть меньше здорового консерватизма, чем в Романове но всё равно: свой брат-консерватор!..