/Олеся Шикито/
А дальше дорога домой
Какое глубокое небо!
Душа разболелась от ран.
Как долго на Родине не был,
Под кожу вонзился Афган
Вот мост, переход сотня метров,
А дальше дорога домой,
И эхо разрывов по ветру
Осталось в горах за спиной.
Афганская пыль на колёсах,
Следы от солдатских сапог
Тоскую по утренним росам,
А кто-то дождаться не смог.
И просто, навечно остался
Осколком не нашей войны,
Как ноты печального вальса,
И боль, до разрыва струны.
Над полем в снарядах и минах,
Обагренным в кровь сыновей;
В слезах матерей и сединах
Отцов, переживших детей.
И как-то, довольно стыдливо,
Страна привечает бойцов!?
А скоро сама, нерадиво,
Навечно утратит лицо
И смотрим в бездонное небо
Душой, что устала от ран
Как хочется русского хлеба,
И верить, что Честь не обман!..
/Григорий Болдырев/
У войны свои законы!
У войны свои законы!
Своды правил и каноны;
Нет в войне полутонов
Только чёрный, или белый!..
Или алый, и багров,
Как цвет крови обгорелый:
У своих и у врагов!
Тяжкой ношей боль утраты,
Лишь вопрос: «Кто виноватый?»
Горький взгляд, застывших слёз:
Есть приказ!.. и долг солдата.
Ну, а Жизнь почти курьёз;
На убийство нет мандата!
Выстрел! и оборвалось
У войны свои законы!
Лики павших, как иконы,
Лягут кровью на холсты
Сохраним же в сердце память,
Чтоб никто не смог изгадить:
Ложью боевое знамя,
И могильные кресты
/Григорий Болдырев/
Он был обыкновенный врач
Он был обыкновенный врач,
Каких все выпускают институты,
И в череде побед и неудач
Летели бытия его минуты.
С собой пойти на сделку не посмел,
Хотя была низка его зарплата;
Он просто делал дело, как умел,
Не изменяя клятве Гиппократа.
Меж тем, ведя незримую войну
С подругой и ровесницею войн,
Он пребывавших у неё в плену
Освобождал. Был мрачен и спокоен
Но вот в потоке мирных новостей
Другие стали появляться вести:
О драках, взрывах, гибели людей,
Что сотни лет доселе жили вместе.
И тот, который прежде в нём дремал
(Он не был эгоистом, не был жаден),
Проснулся и отчётливо сказал:
«Пошли, покос ведь будет беспощаден!
Здесь трудно, ну а там ещё трудней,
И у костлявой там коса острее,
Там даже боли кажутся больней,
А до врат Ада путь куда быстрее».
Собрав медикаменты, инвентарь,
Отправился он по местам сражений,
Чтобы продолжить начатую встарь
Другую битву сотен поколений.
Стал скальпель хирургический мечом,
Встав на пути смертельного металла;
В раздумье Провиденье вековом
На этот бой с Небес своих взирало.
Вот парень. Ему нет и двадцати,
Недавно школа двойки и пятёрки,
Идти ему по жизни и идти
Но замер тут прицел на гимнастёрке.
Направленная дьявольской рукой
Винтовка снайпера приступит к делу.
Курок нажат и быстрою стрелой
Свинец вонзился человеку в тело.
Но тело сдюжило, и дух помог,
А врач вступил в сражение иное.
Минуты шли. Смертельный диалог
Приобретал звучанье роковое:
«Он мой! Ведь всё равно ему не жить!»
Его ты не получишь, прочь отсюда!
Ушла Смерть, обещая отомстить,
Грозя косой сверкающей Оттуда.
В другой раз удалось ей взять своё,
И был бессилен сделать он хоть что-то,
Но, поглядев спокойно на неё,
Упрямо продолжал свою работу.
Так год прошёл, возможно, что и два,
Здесь время не несло своё значенье.
Сдержала Смерть таки свои слова,
Внеся врача в убитых пополненье.
Товарищей прикрыл: когда отход,
Отдал он все долги свои с лихвою,
Спасая жизни ненадёжный плот,
(Удел его ненастье вековое).
А скальпель, что из рук врача упал,
Подобран будет, в этом нет сомненья,
Чтоб сокрушить заточенный металл,
Чтобы продолжить вечное сраженье.
/Роман Романов, ноябрь 1999 г./