Поприветствовавшему меня проктологу на вид было лет сто, не меньше. И хотя умом я понимала, что это не так, тем не менее, его сморщенность, скрюченность и мямлящий голос заставляли усомниться в том, что этот древний старичок в состоянии кого-то вылечить. Впрочем, вряд ли он преследовал такую цель, поскольку большинство пациентов проктологического отделения были хроническими больными, а если что-нибудь вылечить не удается, то остается лишь постоянно это лечить. Мне сразу бросилось в глаза, что все эти больные были на чем-то очень сосредоточены и погружены в себя, будто были поглощены решением какой-то невероятно трудной задачи: открытием нового химического элемента, изобретением «машины времени», оплодотворением с помощью гипноза, и т. п. Рядом со мной в палате проктологического отделения на соседних койках лежали две молодые пенсионерки и одна пожилая, и, судя по всему, они уже успели посвятить друг друга в детали своей жизни. Скучающие пенсионерки непрерывно беседовали. «У моей соседки Евстахии» «Той, что с третьего этажа?» «Ну да. На этой неделе её муж сбежал к соседке с первого. Мне сегодня об этом дочь сказала». «А чего сбежал-то?» «Она его скалкой за что-то отдубасила, вот он и удрал из дома прямо в семейных трусах». «Может, не надо было бить его скалкой? Тогда бы он не сбежал, а ушёл, как все нормальные люди». «Это, смотря, что считать нормой. Вон у моей племянницы» «Лорены или Патриции?» «У Лорены первый муж работал смотрителем в зоопарке. Я ей ещё до свадьбы говорила, мол, ну и нашла же ты себе муженька Будто парней с нормальными профессиями уже не осталось. А она мне Вы, тетя, в современной жизни плохо разбираетесь, работа с животными делает человека прекраснее, сближает его с природой». «И что? Сблизился он с природой?» «Не знаю, но когда его приставили к обезьянам, то с одной из них он сблизился, к тому же неоднократно». «Ты это серьезно?» «Ну да, с самкой по имени Мария». «Что? Прямо в клетке?» «Почему в клетке? У нее дома, а может, еще где-то. Она там за мартышками ухаживала. Еще одна любительница природы» «Надо было его сделать смотрителем у крокодилов или бегемотов, а то обезьяны без конца совокупляются, вот и ему захотелось». «Тогда уж лучше приставить к жирафам, чтобы всю жизнь чувствовал себя мелким, низкорослым ничтожеством!»
Древний старичок, врач-проктолог, для уточнения диагноза отправил меня на колоноскопию, а когда выяснилось, что в обследованной части моего организма нет никакой патологии, это ввело его в состояние крайней задумчивости. «Хм, сморщил он и без того морщинистое, как сушеная слива, лицо, и пристально на меня посмотрел: А Вы не сами ли себе всё это придумали?» «Что?» удивилась я. «Какие-то недомогания в нижней части живота задумчиво произнес старичок, постукивая ручкой по лежащей перед ним папке и всё больше хмурясь и морщась. Если это так, то Вы просто не отдаете себе отчета в том, каково Ваше реальное заболевание». Ещё немного покряхтев, он встал и вышел из палаты, а потом выписал мне направление в психиатрическое отделение.
******
Вообще-то говоря, я не имела об этом ни малейшего представления, пока меня не привёз туда санитар. О том, куда именно меня направил проктолог, я поняла по выражению лиц бродящих по коридору пациентов психиатрического отделения. Кто-то из них пытался поймать ртом пролетавшую мимо мошку, кто-то отстукивал тапкой барабанную дробь у себя на голове, кто-то разговаривал с капельницей, кто-то с порхавшими за окном воробьями, а один больной попросил меня уточнить, на каком из полюсов он находится: на Северном или Южном. От всего этого по спине у меня забегали мурашки. По мере продвижения по длинному коридору страх у меня всё больше усиливался, в отличие от санитара, толкающего кресло-каталку с невозмутимым видом. Наконец, санитар довез меня до кабинета врача и похлопал по плечу со словами: «Смотри тут, не балуй!», после чего передал на руки улыбчивой медсестре, которая поспешила меня заверить: «Не волнуйся, мы сделаем всё возможное, чтобы тебе у нас было хорошо!» От её слов я еще больше испугалась. От нервного напряжения сердце заколотилось так, что, казалось, будто оно выскочит из груди. От инфаркта меня спас психиатр, любезно распахнувший двери своего кабинета. Кивком головы он поприветствовал меня и приступил к обследованию. «Опишите в подробностях, как Вы провели сегодняшнее утро!» располагающим к беседе тоном начал он. «Помылась, сходила в туалет, позавтракала, ответила я и подумала: Как же еще можно провести в больнице утро, и каких подробностей он от меня ожидает?» «И всё?» удивленно вскинул брови врач. «А что ещё-то?» недоуменно проговорила я. «А как же сны? Особенно утренние, накануне пробуждения, яркие, красочные: эротические или страшные, приводящие в состояние экстаза или ужаса, паники» Я опешила и честно призналась: «Не было у меня никаких снов». «Вы что никого не любите и никого не боитесь? запаниковал психиатр и, не дождавшись моего ответа, просиял: Я так и знал! Но пусть Вас это не беспокоит! Большинство моих пациентов испытывают точно такие же ощущения. Это состояние называется эмоциональной атрофией». «Вы шутите или издеваетесь?! не выдержала я. У меня физическое недомогание, а не психическое!» «А вот это мы сейчас и проверим!» осклабившись, как клоун-убийца, нараспев проговорил врач и стал проводить тесты для оценки моего психического здоровья. Около часа мне пришлось отвечать на разные вопросы и выполнять элементарные, и в то же время довольно нудные задания (сказать, сколько будет, если из пятнадцати вычесть шесть, а потом прибавить двенадцать; перечислить дни недели; разложить на две кучки картинки зеленого и желтого цвета; объяснить, чем велосипед отличается от мотоцикла, а корова от лошади, и т.д.) Со всеми тестами я успешно справилась, и психиатру пришлось отпустить меня восвояси. Он не скрывал своего разочарования. Выражение лица у него было, как у рыбака, у которого слетела с крючка только что пойманная рыба. В заключительной части обследования он постучал молоточком мне по коленке, попросил с закрытыми глазами дотянуться пальцем до носа и сделать что-то ещё. Последнее я не расслышала и попросила повторить. «Так Вы меня, оказывается, не слышите!» радостно воскликнул врач, а я в растерянности пожала плечами. «Вот Вам и ответ на Ваш вопрос! продолжил он, хотя никакого вопроса я ему не задавала. У Вас самое обычное нарушение слуха». Не успела я и рта открыть, как он черкнул что-то в своих бумагах и сразу после этого со мной попрощался.