Ага, кровавого палача Берию на меня натрави! Аривидерчи! в трубке раздались короткие гудки.
Вождь ударил по рычагу и начал уже набирать номер Менжинского, как раздался звонок соседнего телефона.
Сталин у аппарата.
Товарищ Сталин, прозвучал ровный голос Поскрёбышева, к вам прибыл товарищ Ворошилов с докладом по ситуации в районе КВЖД.
Пусть войдет, облегчённо сказал Иосиф Виссарионович и сел на стул.
Здравствуй, Клим. Представляешь, только что звонил тебе и какая-то гадина в твоём кабинете сказала, что тебя нет в живых, возмущенно произнёс отец народов, слава Богу, это была брехня.
Как в моем кабинете?! Коба, что ты такое говоришь?! Надо немедленно шутника найти!!!
Ну так распорядись, раздолбай! Враги по вашему наркомату шастают как у себя дома! Ворошилов выскочил в приёмную как ошпаренный.
Товарищ Поскрёбышев, обратился вышедший вслед за наркомвоенмором хозяин, подготовьте мне, пожалуйста, справку по композитору Таривердиеву, поэту Рождественскому и кинофильму «Семнадцать мгновений весны».
Эпизод 2
Вот времена, даже в дурдоме порядка нет! Психам телефоны на руки выдают! проворчал я для порядка и спрятал старенький мобильник обратно в рюкзак. На что тот обиженно пискнул в ответ, извещая о разряженной батарейке. И то верно, пятый день уже к концу как с базы вышел, возвращаться пора. Не беда за день дойду.
Огляделся вокруг и решил, что лучшего места, чем рядом с огромным валуном, невесть как оказавшимся посреди леса, не найти. Да и смеркается уже, а тут место высокое, сухое и ручеёк недалече. Надо только обойти камень для порядка и расположиться с южной, подветренной стороны.
За заботами по устройству ночлега времени задуматься о постороннем практически нет. И только когда я уже сидел под навесом у небольшого костерка, на котором стоял котелок с почти уже готовой кашей на ужин для меня и четвероногого напарника, мысль, царапавшая мозг, но как-то мягко, издалека, оформилась окончательно и ударила по голове со всей своей неприкрытой абсурдностью.
Какой, к лешему, телефонный звонок? Мне за три недели никто не разу не позвонил, специально в дебри забрался, чтоб никто не достал! До ближайшего населённого пункта полсотни километров по прямой!
Это что же выходит, галлюцинация? Одичал и по человеческому обществу соскучился? Общения не хватает? Да что тут думать достал мобильник и посмотрел. М-да, последний вызов сегодня 18.07, номер не определён. Сети нет. Для очистки совести попробовал позвонить домой облом. На этом эксперименты со связью и закончились, мобильник жалобно пискнул последний раз и экран погас.
Вот так-то, друг ситный, сказал внимательно следившему за моими манипуляциями Одину, пора домой, из лесных дебрей в каменные джунгли.
Ув! коротко ответил пёс, выражая своё несогласие. Оно и понятно, ему здесь раздолье.
Ладно, не расстраивайся, попытался утешить напарника и, чтобы не быть голословным, отдал ему подстреленного намедни глухаря.
После ужина, завернувшись в спальник и положив под руку «Сайгу», глубокомысленно изрек:
Утро вечера мудренее, и провалился в глубокий, спокойный, как всегда без сновидений, сон. Один и посторожит и ко времени разбудит.
Эпизод 3
Проснулся рано утром от вежливого тыканья холодным носом в лицо. В просветы между еловыми лапами заглядывали набухшие дождём свинцовые облака, гася солнечный свет и создавая в лесу серые сумерки.
Привет, Один! Доброе утро, малыш! сонно проворчал я и попытался вновь закрыть глаза, за что был тут же прикушен за кончик носа. Ну все! Все! Встаю, изверг, поспать не дашь!
Поёживаясь от утренней сырости, запалил потухший костерок и спустился к ручью умыться. Из чёрной глубины облюбованного мной омутка выглянула звероподобная физиономия, более уместная в веке пятнадцатом чернющая борода резко контрастировала с рыжими усами, отросшие волосы всклокочены. Прям как не русский человек. Леший, да и только! Ладно вот доберусь до машины на базе, там и побреюсь, вернусь в лоно цивилизации в привычном виде русоволосого, кареглазого молодца.
А может, ну его! Остаться бы здесь, среди этой тишины, где прозрачный, густой воздух зримо обтекает влажные стволы и нет бензинового чада. Где под ногами стелется разноцветный ковёр, где бурый от хвои, где багряно-желтый, а где и ещё зелёный, по которому идёшь совершенно бесшумно, ибо даже сухие ветки утопают в нем под ногами, и если ломаются, то глухо, теряя голос в толще мха и опада. Ведь столько мечтал вырваться сюда, в осенний северный лес хотя бы на недельку, а тут неожиданно целый месяц выпал, но пролетел будто один день.