Так, девятого января ельцинист Лучинский, председатель комиссии Верховного Совета РСФСР по гласности и печати, уже в открытую заявил: «Горбачёв предстанет перед нашим судом, так как многие его деяния предусмотрены УК». Каково: «предстанет перед нашим судом»?! И за что?! За то, видишь ли, что «многие его деяния предусмотрены УК»! Это какие, такие, «деяния»?! Это «новое мышление» предусмотрено УК?! Это «ускорение с обновлением» предусмотрены УК? Это «гласность» и «больше социализма» предусмотрены УК?! Нет, как вам это нравится, господа в смысле: товарищи пока ещё?!
Следом за челядью на «Михал Сергеича» обрушился и сам хозяин. Спустя три недели после шокирующего заявления Лучинского Ельцин потребовал отставки Горбачёва. И не только потребовал, но и определил, за что: «за шесть лет антинародной политики»!
В отличие от начавшихся атак «слева», нападки «справа» и не прекращались. (Благодаря стараниям демпрессы, полюса чудовищным образом поменялись, и теперь ортодоксальных большевиков обзывали «правыми», а антикоммунистический элемент «левыми»).
Но с наступлением лета и они усилились: даже пора массовых отпусков не снизила ни остроты, ни накала критики. Да это уже и не критика была: всего пару недель тому назад, в первых числах июля трио из Большевистской платформы в КПСС, Марксистской платформы в КПСС и Инициативного движения коммунистов отвергли проект новой Программы КПСС, который был подготовлен Горбачёвым и его советниками. А в самый канун июльского Пленума ЦК тридцать областных парторганизаций выступили за смещение Горбачёва с поста Генсека! Под такой афронт Михаил Сергеевич не мог не прийти к единственному выводу: если это критика, тогда что же такое «бунт на корабле»?!
Но нападки «справа» от большевиков-ортодоксов не пугали Горбачёва. Не пугали оттого, что ортодоксы сами пугались собственной ортодоксии. Ортодоксальная решительность была не по зубам «ортодоксам от трибун и газет». Эта публика изначально не была способна на решительные действия, а теперь, при отсутствии навыков политической борьбы и переходом стратегической инициативы в руки хорошо организованных демагогов и подавно.
А, вот, утрата поддержки со стороны армии и МВД всерьёз беспокоила Горбачёва. Конечно, верхушка армейского генералитета обоснованно представлялась ему безвольной, податливой и абсолютно предсказуемой. Все эти язовы, моисеевы и пуго были обязаны ему всем. Всем, что имели. Всем, что имели в настоящем. И пусть, с учётом изменившихся реалий, правильнее было бы сказать: «в прошлом», это обстоятельство нисколько не меняло «содержания в форме». Отсутствующего содержания в казённой форме.
Но, к огорчению Михаила Сергеевича, армейская и «эмвэдэшная» среда не являлись однородными. В ней, как у того Ноя в ковчеге, было «каждой твари по паре». Неприятностей можно было ожидать, как «слева», так и «справа». «Справа» от ортодоксов вовсю показывали зубы командующий Уральско-Приволжским военным округом генерал-полковник Макашов и заместитель Язова генерал-полковник Ачалов. «Слева» со стороны Ельцина не таили своего антигорбачёвского настроя заместитель начальника Генштаба, начальник войск связи генерал-полковник Кобец и политиканствующий «политрук» генерал-полковник Волкогонов. Вполне недвусмысленно дрейфовал в их сторону и новый командующий ВДВ генерал-лейтенант Грачёв.
Не обнадёживал и, казалось бы, «надёжный по определению» КГБ. Даже верный ставленник Крючков плоть от плоти «общего родителя» Андропова и тот своими высказываниями и отдельными телодвижениями не внушал былого доверия. Больше того: генерал начал «брыкать ногами»!
И, ладно бы посредством одних только заявлений об отставке! Так ведь нет: с конца прошлого года он непрерывно снабжал Президента-Генсека сплошным «негативом» о положении дел в стране, предлагая для их исправления самые решительные меры! Пусть конституционные но самые решительные! Посредством введения чрезвычайного положения! И, зная Крючкова, Михаил Сергеевич не сомневался в том, что за словами Председателя КГБ уже стояли конкретные дела.
Но много хуже было то, что за словами Крючкова стояли не только дела: за ними а заодно и за самим Крючковым стояли другие люди из ближайшего окружения Горбачёва! Михаилу Сергеевичу очень хотелось думать, что эти «другие» являлись всего лишь отдельными представителями но это было не так. «Другие» были всеми остальными! Даже просто всеми! То есть, всем окружением Генсека-Президента!