А вот торг был. И долго, и по полной программе! В каждой строчке прочтенных научных статей, в каждой консультации врачей, логопедов и еще Бог знает кого, я пыталась уловить: «Есть ли у меня шанс на нормальную жизнь? На то, что все это сгладится, что ребенок вырастет нормальным?» Меня то возносило на радостях до небес, то опускало в холодную ледяную глубину отчаянья, каждое слово, каждое высказывание врачей этих людей, которые решали мою судьбу.
А потом была депрессия. Я просто ждала, когда жизнь закончится и закончится эта боль. И с ужасом думала, что в моем роду живут долго и лет шестьдесят мучений впереди мне гарантированы. И даже сбежать не выйдет это предательство по отношению к тому, кто возможно никогда не станет самостоятельным человеком. Как тюрьма внутри самой себя. Я даже не могла понять, откуда такая боль и страх физически ведь, ребенок к счастью, здоров. А потом стало приходить принятие. Ведь жизнь идет. Не смотря на твою трагедию, надо что то есть тебе и твоим детям. Где то всем жить, во что то одеваться, встречать новый год и праздновать дни рождения. И хоть счастье твое и аутичное, но оно стабильно вырастает из куртки и кроссовок каждый сезон. И есть еще старший ребенок, который тоже живет у него первая любовь, выпускной класс и планы на будущее. И все это требует от тебя сил, в том числе и духовных. И денег. Принятие не пришло в один день я и сейчас периодически то ныряю в торг, то в депрессию. Но это уже совершенно другое ощущение себя и жизни, чем еще несколько лет назад. Тогда я, наверное, и не поверила бы, что выберусь из этой страшной, черной, тоскливой ямы.
Мне говорили общайтесь с мамами таких же детей лично или на форумах в интернете. Попытки успехом не увенчались и мне кажется именно по этой причине мы все находились на разных стадиях горевания. И пока я мечтала, находясь в депрессии, чтобы жизнь быстрее закончилась и придирчиво вспоминала свой жизненный путь, выискивая каждый свой промах и определяя степень своей вины в этой ситуации, кто то находился в стадии отрицания. И искренне полагал, что если ребенок в четыре года может произнести десяток слов и тех не к месту, то это ничего страшного, все дети развиваются по разному.
Наши педиатры и психиатры
В таком подвешенном состоянии, метаниях, сомнениях и перечитываниях различных книг, статей и форумов прошло еще четыре месяца. Я точно помню именно в год и четыре месяца я окончательно убедилась в том, что нам нужен врач. Убедилась, что мне не кажется, я не выдумываю и мне не просто скучно и нечем себя занять. Участковый педиатр, чудесный молодой мужчина, внимательно перечитал карту ребенка, но видимо ничего заслуживающего внимания там не нашел. Озадаченно, молча, несколько секунд смотрел на меня, а потом сказал, что мои подозрения не беспочвенны, но преждевременны и мальчики начинают говорить позже девочек. Так как у девочек за речь отвечает оба полушария, а у мальчиков одно. Вот именно с этой минуты и все последующие годы этот момент преследовал меня и я не могла его побороть. Речь! Речь! Речь! И врачи, и близкие почему то упорно были сосредоточены только на одном заговорит/не заговорит. Я могла на приеме у врача или в разговоре с родственниками сорок пять раз сказать о том, что ребенок не показывает пальцем, не смотрит на то, что показываю я! Не может попросить, обратить мое внимание на что то никто меня не слышал! Так и этот замечательный педиатр внимательно выслушал, но все что он услышал, видимо, сводилось к одному в год и четыре месяца ребенок не пытается говорить. Это не хорошо но и не критично. Тяжело вздохнув и поняв, что и тут я понимания не увижу, я попросила выписать мне направление на консультацию к психиатру. Врач посмотрел на меня еще более озадаченно и сказал, что детей такого возраста показывают неврологу, но никак не психиатру. Внутренне собравшись, я начала нудно объяснять, что мы неоднократно бывали у неврологов, проходили плановые осмотры и неврологи не имели никогда к нам никаких претензий. К этому моменту я уже понимала, что нарушения психического развития лежат в плоскости интересов психиатра и бегать по заведенному медицинскому кругу только потому, что так положено, никакого желания не испытывала. Направление мне все таки дали. Не молодая поликлиничная медсестра посмотрела на юного педиатра ошалелыми глазами, но печать на бумажку поставила. Этого визита к районному психиатру я ждала, как манны небесной! Начитавшись всего подряд про аутизм, я в тот момент была уверена чем раньше начать решать проблему, тем больше шансов все исправить. Какая же я была наивная. Если б я знала, как эту проблему решить, я бы уже наверняка получила нобелевскую премию. Или ее бы получил кто то другой кто ее решил.