Глава вторая.
Не успела еще ночная тень покинуть душные городские улочки, когда Пилар, уставшая и сонная после рабочей смены, спрыгнула с ножки заводского автобуса.
Забежала в круглосуточный супермаркет, зевая в пустых проходах овощного отдела минут пятнадцать вспоминала вчерашний обед.
Что же ты вчера кушал, маленький мерзавец? рассуждала она вслух. Сосиски с макаронами?.. Хм, и время не придется тратить на готовку, Пабло сам все сварит Нет, у него уже изжога скоро будет от этих сосисок ночью надо было думать, что покупать, а ты все книжки свои читала
Суп в банке, две баночки йогурта и бутылка молока. На кассе увидела шоколадку, задумалась, прикусив губу.
Покупаете? спросила кассирша.
Ага.
Ценник вышел неожиданно большим, но не отменять же. Вышла из магазина в легком притуплении, считая деньги в голове, беззвучно шевеля губами, прикидывая варианты до зарплаты.
Ладно, это шоколадка для Пабло, надо же ему вкусности покупать, успокоила себя Пилар.
На часах было уже семь, когда она зашуршала ключами у дверей квартиры, а в мыслях: "первая пара в девять, последняя в два, как ты собираешься не отключаться?"
Очутившись в квартире, словно зомби потянулась на кухню, быстро скинув кеды.
Кофе, говорила с собой Пилар чтоб не уснуть, раскладывая купленное в холодильник. Две ложки, и кружку побольше
Глаза слипаются, похлопала себя по щекам, поставила чайник в раковину, набрать воду.
Что за запах?
Едва не провалилась в сон, ставя чайник на плиту, зажмурилась, открыла глаза, и только сейчас посмотрела на пол, под ногами у плиты кусочки слипшейся рыжей шерсти.
Идиот, хлопнула себя ладошкой по лбу Пилар и побежала в соседнюю комнату.
Пабло клубочком, в одних трусах лежал на раскладушке, пятки черные, на щиколотках капли застывшей грязи. Простыня валялась на полу вместе с подушкой, весь пол в шерсти и комках земли, одежда в коробке у дверей грязная и сырая.
Ему было четырнадцать, но выглядел он не по годам взрослым, намного крупнее и сильнее сестры, но сейчас, увидев его, спящего, сжавшегося, обхватившего во сне свои колени, ведь как обычно на ночь оставил окно нараспашку, позабыла Пилар весь свой гнев и лишь задрожала, хотелось ей ругаться и плакать, но сил никаких уже не было.
Дурак, прошептала она.
Пощупала его лоб. Теплый, все в порядке. Потрясла за плечо.
Просыпайся, шепотом, голос куда-то пропал, повторяла она.
А? Пабло повернулся к ней, зевая, пытаясь разлепить глаза. куда так рано будишь?
Ты чего вчера делал? Пилар почувствовала, как подступают к глазам слезы, а в горле комок мешает говорить.
А что такого? Пабло сел, почесал свою кудрявую шевелюру. Еще рань такая, я бы спал, а теперь вот разбудила.
Шерсть, сказала Пилар. Весь пол в ней.
А
Он встал, поискал взглядом одежду.
И грязь, сказала Пилар.
Голос теперь вернулся к ней.
Иди, немедленно прими душ.
Она схватила брата за руку и повела за собой, включила воду в душе, затолкнула его в ванную комнату и вышла, заперев дверь, оперлась на нее спиной и прижимаясь, медленно опустилась, сев на пол.
Ну и что такого? сквозь шум воды донесся голос брата. Ты ведь знаешь, что это часть меня? Я не могу не превращаться.
Можешь она сжала зубы, в горле пересохло от желания ругаться матом. Знаешь, что с тобой сделают, если поймают?.. А твои дружки? Один из них проболтается, решит разбогатеть и все!
Никто из братства не проболтается даже под страхом смерти.
Братства повторила она и заметила, что на тумбочке для обуви у входной двери чего-то не хватает, где у тебя второй кроссовок?..
Шум воды стал сильнее.
Я спросила, где второй кроссовок?
Пилар встала и осмотрела все вокруг тумбочки, сходила в комнату брата и вернулась, сжимая кулаки.
Где кроссовок?! ударила она кулаком по двери и услышала, как со скрипом закрылся кран и шум льющихся струй воды прекратился.
Где? повторила она, но ответа не было.
На кухне засвистел кипящий чайник, вздохнув, Пилар отправилась к нему. Она уже помешивала ложкой кофе, когда на кухню, осторожно ступая, зашел Пабло.
Ты вот чего такой злой ко мне? рассматривая кофейную пенку, спросила Пилар.
Это случайно опустив глаза, ответил Пабло.
Он все ждал, что Пилар будет ругаться, но она молчала. Оставив кофе, смотрела, как солнце рисует на металлических крышах соседних домов огненную черту.