Сколько пролежал не помнит, пока не увидел склонившейся над ним лик старушки, окатывающей его холодной водой. Вот и обмывать начали, спокойно, без тревоги, подумал он. Жив ли я, Божья Матерь?
Жив, ответила старушка.
Остаться в селе, у богомольных старушек, он решительно отказался, но хлеб, кусок рыбного пирога, как подаяние принял.
Вот и скит. Отдышавшись, трижды перекрестившись, Афонасий положил кусок рыбного пирога для зверей лесных, приговаривая:
«Кушай, тварь божья, и помни».
Он постоянно оставлял гостинцы для медведя, лисы, мышей, другой лесной живности.
Долго сидел старец, пока на небосклоне не показались звезды. «Ох, опоздал с молитвой то», прошептал он про себя, с трудом поднимаясь. Скрипнула дверь кельи. Зажег лампаду, встал на колени перед иконостасом, начал читать молитву.
Окончив её, пустынник начал читать Евангелие. От Луки по средам он читал именно его. Но, прочитав только одну страницу, повалился на бок, увлекая за собой и книгу и лампаду
В селе пожар не заметили. Лишь утром прибежали на озеро мальчишки и увидели догорающие головни. Скит сгорел, как говорится, дотла, даже останки старца Афонасия найти не удалось. Вот только белый Лебедь одиноко кружил над пепелищем, тоскливо кричал, рвал гнетущую, тревожную тишину леса. Рассудили про Лебедя просто: приручил старик птицу. Правда, кто то приметил: Лебедь три дня и три ночи жил на пепелище, и только после этого перелетел на Кликун озеро.
Удивительно прекрасно Кликун озеро в конце августа: чарует, привораживает. Тихие, нежаркие деньки создают особенный необъяснимый уют, не для тела для мысли, для её полёта. Неестественно загадочным, тайным становится озеро, а одинокий Лебедь, поселившийся здесь с некоторых пор, как беломраморное изваяние ласкает взор рыбаков.
Новенький «Уазик», внезапно появившийся на берегу озера, нарушил первозданную тишину округи. Вышедший из него водитель услужливо открыл переднею дверь салона, из которого выскочил мужчина в спортивном костюме, темных очках.
Едва добрались. На танке бы сюда.
Ничего, Алексей Михайлович, добрались, заискивающе ответил шефу водитель.
Из разговора выяснилось, что приехали начальствующие чины порыбачить и поохотиться. О ружье было сказано, когда все обратили внимание на плавающего невдалеке Лебедя. Не долго колебались отдыхающие, убийство же Лебедя «списали» на «хозяина сельской торговли», не обеспечившего выезд на природу свежим мясом, а «узаконили» присутствием в компании начальника милиции.
Закуска была приготовлена на славу, дичь на вертеле покрылась золотистой корочкой, издавая благоуханный аппетитный запах. Все разом принялись уничтожать горячее блюдо, зазвучали тосты, началось пиршество с возлиянием.
Но, видимо, не приняли грешные души прибывших людей безгрешного Лебедя. Произошло невероятное: сидевшие стали говорить друг другу о вещах, которые никогда в обычных условиях не сказали бы. Начальник милиции припомнил о нанятых защитниках, которые «замяли» дело о детской площадке, приспособленной водителем шефа под огород. «Хозяин торговли» о спецобслуживании через базу, с которым надо бы кончать, а жене начальника милиции Альбине поменьше бы есть черной икры.
«Давно бы ты сидел на Колыме, если бы не я», парировал выпад начальника сельской торговли милицейский начальник. Сколько «барахла» и гнилья по завышенным ценам народу «вдул»? Не помнишь?
Короче говоря, претензии о злоупотреблениях служебным положением были высказаны каждому, даже шефу. Вот тут главного начальника неожиданно осенило. Он догадался, что произошёл какой то психологический срыв и, возможно, все чем то отравились, и командовал: «Два пальца в рот!» После «лечебной процедуры» всё встало на свои места: взаимные извинения со всех сторон говорили о «временном затемнении», сошедшем на них.
А шеф подытожил: «Всё хорошо, что хорошо кончается, видимо точно отравились или на место дурное попали».
«Уазик» удалился, а на берегу Кликун озера продолжал тлеть своеобразный погребальный костер по убиенному Лебедю. Останки птицы были разбросаны вокруг. Только непривычно ярко-синее небо пыталось поведать миру о произошедшей трагедии. Небо вечная память земного, долго помнит
Шутка
Удивительное место Ивановка, получившая своё название от одноименной речки. Речушка,, обильно поросшая смородинником, таволгой, дудником, отличалась исключительной прозрачностью, чистотой и на редкость была холодна из-за ключей и родников, питающих её круглый год. Берега речушки болотистые, с большим количеством колдобин, или как у нас говорили: «мочажин».